по-прежнему прекрасно отражала окружающий мир. Катэль поежился от холода, пронизавшего все тело за неподвижную ночь, - и обнаружил, что на его руке больше нет кольца, тяжелого перстня с виолитом. Он согнул палец - и нижняя фаланга заныла: на костяшке осталась длинная царапина. Кольцо сдергивали с пальца с немалой силой. - Когда я заметил, что на мне нет кольца, - Катэль посмотрел на тыльную сторону правой ладони, точно ожидал, что перстень все еще там, - я понял, что дело совсем плохо. Его скручивали с моего пальца явно не на память. Наверное, он решил, что я мертв. По крайней мере, до того момента, как, вернувшись за моим телом, его там не обнаружили. Невольно Эмилиан взглянул на собственные руки. Его массивное кольцо-печатка с гербом графства - двухструнной серебряной лирой - несло на себе огромный магический груз. Он бы ни за что не позволил себе так просто его утратить, ведь когда-то давно, лет двадцать шесть-двадцать семь назад, Эмилиан и его сестра, Майя, поняли, что хотят оставаться молодыми как можно дольше. Они нашли нужный им ритуал в библиотеке отца (так несправедливо погибшей в огне, когда нагрянули перемены к худшему) и провели его, использовав как носитель кольца своего рода. С тех пор они должны были всегда носить их при себе и оберегать от разрушения: этот ритуал мог сработать всего один раз в жизни и не повторялся, даже если маг ошибался в какой-то его части, проводя его впервые. Но награда за точность была велика: с тех пор каждый год жизни мага растягивался на десять лет, а убитый каким-либо способом, помимо собственной болезни или старости, через некоторое время он вновь возвращался к жизни. Катэлю досталось похожее долголетие, но иным путем: он говорил, что получил его от Тамхаса, но ни Тамхас, ни Катэль категорически не желали распространяться о любых подробностях. - И что было дальше? - спросил граф, подняв глаза. Льдисто-голубые, почти прозрачные, они удивительно сочетались с его яркими, огненно-рыжими волосами и очень светлой кожей с мелкими крапинками веснушек. В одном его ухоженном внешнем облике можно было за лигу почуять дворянина. Настоящий аристократ, какого не испортишь ни лохмотьями, ни женским платьем. - Я ушел назад в зазеркалье, но на этот раз не знал точно, куда ведет мой коридор. Думал, поброжу, успокоюсь и решу, куда податься, но... Я и не знал, что это окажется так сложно - вернуться. Луной клянусь, там прошло всего несколько дней, может, неделя! А здесь... двадцать лет. Катэль закрыл лицо руками и резко выдохнул. - Удивительная история, - скромно отметил граф. Все равно Катэля станут расспрашивать еще не раз - тогда-то он и задаст вопросы, которые покажутся ему наиболее важными. - Спасибо за нее. Ну, а теперь я могу рассказать тебе о том, что пропустил ты. Но говорю сразу: новостей много. Так что лучше задавай мне прямые вопросы. Катэль ответил не сразу: он постепенно возвращался в реальность. Отняв руки от лица, он окинул взглядом знакомую обстановку, сощурился на жаркий камин, отпил из стакана еще и, наконец, спросил: - Откуда такая нескромная россыпь виолитов у вас в ванной? Неужели Тамхас наконец-то добился того, чтобы нас признали? Мужчина отрицательно покачал головой, поджав губы и прикрыв глаза, и сам потянулся за вином. - О, ты ошибаешься. Нас ненавидят еще пуще, чем прежде. Ненавидят и боятся. Тамхас рассказывал нам об этом, как о пережитке давнего, еще за королем Тисом, прошлого, - что ж, теперь мы все увидели сами. Уже семнадцать лет как всех проводников отмечают татуировками, облагают двойным налогом, запрещают даже приближаться к виолиту под страхом казни. А знаешь почему? В смерти короля и королевы обвинили тебя. То есть, проводника. Мага нашей крови. Церковь раздула из этого огромный скандал, а новый король только знай себе маслица в огонь подливал. Правда, мне и Майе удалось перехитрить их проверку, а до обычных магов и до простых людей им большого дела нет и не было. Эмилиан говорил об этом, как о чем-то привычном, бытовом. Катэль понимал, почему так, понимал, что Эмилиан прожил с этим столько лет, но все равно, как ни пытался, не мог просто принять все как есть. Ему нужно было поверить, но так не хотелось. Казалось - он подсознательно убеждал себя в этом, - что это все просто слова. Страшные рассказы о прошлом. Не более того. - А ты в это веришь? Что это я на самом деле их и убил, а сейчас сижу и плету здесь с три короба вранья, чтобы оправдаться? - напряженно спросил он. Эмилиан улыбнулся этому, как шутке. - Я тебя знаю с самого детства. Признаюсь, такой вариант я просчитывал, но вскоре понял, что это бессмыслица. Так что нет. Не верю и не верил. Я просто делал так, как и говорил нам Тамхас: я ждал. Он говорил нам: однажды ты явишься и расскажешь нам, как все было. Так и произошло. Твой отец все знает куда лучше нас. Может быть, он просто видит будущее? - полувопросом закончил граф и нахмурился: видно, этот вопрос не впервые встревожил его. Тамхас. Советник короля - уже, наверное, бывший? Его приемный, но на самом деле самый что ни на есть родной отец. Очередное упоминание о нем заставило Катэля наконец задуматься: что с ним? Он все еще жив? Ведь отец отдал ему свое собственное долголетие незадолго до трагедии. Неужели он на самом деле все знал? Может быть, Тамхас и вправду видит будущее, но никому об этом не рассказывает? - Тамхас... - выдохнул Катэль и вздрогнул: чувство вины захлестнуло горло, перехватив дыхание, и ему пришлось откашляться, чтобы голос его вновь стал звонким, отчетливым: - Скажи мне: он до сих пор жив? С ним все хорошо? Эмилиан как будто ждал именно этого вопроса: теперь он расслабленно откинулся на высокую спинку кресла и переплел пальцы перед собой. Резная спинка кресла, подсвеченная трепещущим пламенем, нависла над его макушкой, будто корона. - Да, с ним все в порядке. Он по-прежнему живет в столице и ждет тебя. Великий магистр не из тех, кто так легко сдается, ты и сам это знаешь. И орден его, то есть, наш, никуда не исчез. Нам только пришлось усилить меры предосторожности, чтобы нас не раскрыли. О, это так бодрит каждое утро! Катэль вдруг поморщился, как будто ему стало больно. - Я... Мне нужно с ним встретиться, и как можно скорее! Он привстал, собираясь выйти из-за стола, но Эмилиан даже не сдвинулся с места. На вежливом неподвижном лице скользнули вверх только четкие светлые брови: - Погоди, Катэль. А как же заветы гостеприимства? Если ты не останешься до следующего рассвета, то не выполнишь обязательство гостя и оскорбишь меня. Тамхас ждал тебя много тысяч дней, и еще один день ничего не изменит. А ты пока обдумаешь, что хотел бы ему сказать. Ты знаешь, что хотел бы сказать ему первым? Катэль открыл рот, простоял так пару секунд, пораженно его захлопнул и сел на место. Пальцы его левой руки машинально скользнули в волосы и несильно потянули за прямые пряди. - Действительно. Ты прав: я этого не знаю. Извини... я останусь до завтра. Не подумай ничего такого. - Ничего. Я ведь тоже рад тебя видеть, - с едва различимым укором ответил граф. - Но не волнуйся, до завтрашнего дня я изготовлю для тебя амулет с мороком, и ты сможешь уйти. Прошло довольно много времени с тех пор, но в столице тебя все еще могут помнить. А мы не можем позволить себе ни единой ошибки. - Спасибо тебе. Правда, спасибо. - Всегда рад тебе помочь, Катэль. Мы ведь почти как братья. Мужчина встал и обратился к камину. Он ткнул кочергой в алеющие яркие дрова - и одно из них рассыпалось на пышущие жаром осколки; тогда, отставив инструмент, Эмилиан подбросил еще несколько тонких клиновидных поленьев и отряхнул руки от древесной пыли. Он обернулся: - Мы, кажется, немного отвлеклись. Может, я смогу ответить еще на несколько твоих вопросов? - Да... пожалуй, мне есть о чем спросить. Итак, откуда у вас там столько камней? Твой отец ведь... ну, ты знаешь об этом получше меня. Он ведь даже сразу не позволял Тамхасу тебя учить. - Да, знаю, - кивнул граф, - он очень не любил вспоминать о своем даре. Когда он полюбил мою маму, она стала для него важнее всего. А тот ремонт затеяла Майя. От меня ей нужно было только разрешение... как видишь, ей удалось его получить. Понимаешь, несколько... хм-м... - граф смолк, посмотрел на свои руки, согнул пальцы по одному и продолжил: - да, четыре года назад в паре лиг к северо-западу от Исы мы обнаружили крупную виолитовую жилу. Сестра была счастлива. Последнюю фразу Катэль не понял, но решил не уточнять. Вскоре он встретится и с Майей тоже, тогда и поговорит с ней сам. - Хм. Неплохо. А как тебе удалось обмануть проверку? Я думал: тех, кто работает с виолитом, проверяли б еще пристальнее, чем всех остальных. - Это так. Но я занимаюсь виолитом довольно давно, с тех самых пор, как мы стали разрабатывать ту жилу. Наблюдаю за шахтерами и ищу способы уменьшить вред от испарений с помощью зелий. Я знаю, как должно выглядеть недомогание от виолита, и сумел очень похоже его изобразить. Научил и Майю. Нам поверили. - А как же ваши ауры? - Я это предусмотрел. Местный чтец ауры был в ту неделю в отлучке. Я сделал церкви щедрое пожертвование от графства, и он повез отчет и долю в столичный храм. Обычная ситуация, ничего нестандартного. - Каков хитрец, - ухмыльнулся Катэль. Он обожал истории о том, как маги обманывают церковников. Жаль только, ему нечасто доводилось их слышать. Уж явно не чаще, чем выслушивать заунывные отчеты служителей церкви: титул придворного мага обязывал присутствовать при короле всюду, за исключением ег