Проводник
Бром с утра как заведенный: не усидит на месте, мечется туда-сюда, иногда взлетая над полом на вершок. У меня в глазах уже мельтешит от трепыханья его крыльев. И чего, спрашивается, так переживать? Не последний ведь клиент.
— Так, Джек, — командует шеф и по совместительству учитель, зависнув перед моим столом, — сбегай в порт, поспрошай, кого ждут...
— А зачем? Мимо нас же не пройдут.
Не хочу я бежать в порт. Опять ищи дорогу полдня, а потом еще назад... Нет, ну его. Вон у нас вывеска какая – «Услуги проводника. Фейское качество» – дорогущая, плотник за нее целое состояние запросил.
— Давай, не ленись. Такой молодой, а уже ведешь себя, как старик. Взгляни на меня, – он пристально смотрит мне в глаза. Я не выдерживаю взгляда серебристых ярких глаз и соскальзываю вниз, к разорванным крыльям носа. Бром никогда не рассказывал, кто его так изуродовал. – Мне двести шестьдесят лет, а в какой форме, а?
— В отличной, — бурчу, выползая из-за стола. Если сейчас не уйти, придется слушать лекцию еще с час, не меньше. — На обед взять что?
— Захвати пирожков у Крисси! — доносится в спину.
На улице собирается дождь, а мы – вот не повезло! – переместились к самому краю города: за крышами виднеется лес и белые колпаки гор. Я, конечно, не уважаемый Бромииль Юнт по кличке Картограф, но тоже чего-то стою. Чутье нельзя отключить, но можно ослабить или усилить; сейчас я, наверное, похож на принюхивающегося пса: глаза закрыты, голова запрокинута в небо, ноздри трепещут. Слева тянет морем – значит, мне туда.
Аркадия – город не для всех. Работы у нас мало, развлечений и того меньше, а проблем хватает. Чего стоит проклятие, из-за которого дома и целые квартала то и дело меняют свое расположение. Выйдешь с утра на работу, а вечером вернуться не можешь – не узнаёшь ни дорогу, ни округу. Не, местные, те, что живут тут с прадедов, чуют дом, но не больше. А приезжим приходится туго.
Влага, рассеявшаяся в воздухе, оседает на плечи, пропитывает одежду неприятной мокрядью, застит глаза, а я спешу, потому что чую – скоро дороги переменятся.
Ратуша сегодня высится в окружении ветхих пансионов, в которых ютятся пропойцы, призраки и потерянные души. Насчет душ я не шучу: эти люди не нужны никому, в первую очередь самим себе, тем и пугают. От них надо держаться подальше, если не хочешь подцепить лень и равнодушие.
Я огибаю библиотеку и за ее углом натыкаюсь на здание порта. Внутри оживленно: в гавани виднеется несколько кораблей – им надо управиться за шесть часов. Отчего-то на воде проклятие действует с четкостью хронометра.
— Ну как жизнь, Вал? Есть что-то интересное?
Клерк, Толстяк Вал, любит сплетни почти так же сильно, как и поесть.
— Не хотелось бы говорить, но...
Я склоняюсь ниже:
— Что?
— Я слышал, что неподалеку видели пиратов! — шепчет он. Голос дрожит то ли от страха, то ли от возбуждения.
— Да не может быть!
И впрямь, что они у нас забыли? Ни добычи, ни укрытия.
— Вот и я не поверил, а Хромоног...
Когда я вырвался из цепких лап сплетника, солнце подобралось к зениту – обед совсем скоро, и если Бром не получит свои пироги, он съест меня.
Постоялый двор у нас был всего один, там же и столовались те, у кого были лишние деньги или не было выбора. Крисси, владелица двухэтажного здания с красной – издалека видно – крышей, летом натягивала вдоль стены навес, чтобы гости могли дышать воздухом. Бром сделал ей связку амулетов: ключи всегда приводили клиентов к номеру. Я так не умею – вкладывать дар в предметы, – поэтому обычно провожаю клиентов лично, по пути исполняя роль гида и носильщика.
Крисси трудилась в зале: выставляла на стол, за которым сидел высоченный незнакомец, печеную курицу, печеные овощи и печеные же лепешки. Запах стоял такой, что я облизнулся и побыстрее шагнул за порог.
— Привет, Крисси!
— А, Джек. Тебе как всегда? Подожди секундочку, — улыбнулась Крисси и спросила у громилы: — Что будете пить?
Незнакомец обернулся и уставился на меня. Я ответил той же любезностью: прошелся взглядом сверху донизу, отметив богатый, но изношенный наряд, длинную бороду и загар до черноты.
— Джек, да? Садись-ка, дружок, угощайся, — загудел громила бочкой. — Красавица, нам пива.
Я б отказался, честно, но от стола так вкусно пахло, а я так проголодался... Да и Бром никуда не денется, подождет.
— Хорошо, сейчас принесу.
Проводив Крисси долгим взглядом, громила отломил куриную ножку и зачавкал. Я, вспомнив мамины уроки, решил блеснуть манерами и потянулся за вилкой.
— Ты смотри – какой господинчик. А я не люблю такого, вот этих всех штучек: ложечки, вилочки, будьте любезны... Время зря тратить. Так себе и говорю: Лу, не старайся зазря, ты человек простой. А ты?