Все это вспомнилось Грише, когда мать вернулась из сеней и передала слова Яремченко…
Мальчик заметил: раненый приподнялся на локти и почему-то стал внимательно смотреть на маму, которая стояла к нему спиной. А когда мама ему сказала: «Я вам приготовила кровать», он вдруг тихо воскликнул:
— Марина?!
Мать повернулась на голос и кинулась к раненому, присела возле него на корточки.
— Михайло?.. Швыдак?..
Запекшиеся губы раненого изогнулись в горькой улыбке.
— Вон как пришлось вновь встретиться.
Гриша тоже вытянул шею. Вот так встреча! Это же тот самый командир, который подарил ему звездочку. Видимо, не пробился к своим, застрял в лесах.
— Такие дела, Марина. Кто знал, что так встретимся…
— Ничего, Михайло. Болит?
— Печет… В лесу мне сделали перевязку — теперь порядок.
— Какой там порядок. У вас жар. Уложу на кровать, там мягче.
— Лучше бы в сарай, на сено…
— У нас нет немцев.
— Нет — будут.
— Уже были.
— Вот видите. А в селе не нашлось предателей? Полицаев назначили?
— Еще нет.
Уговорила-таки Михайла и помогла перебраться на перину. Накормила, укутала раненую ногу, чтоб тепло было.
— Ну, спокойной ночи, Михайло. Нам с вами рано вставать.
— Спокойной ночи, Марина.
Бабушка притворилась спящей. Стонала, будто во сне, ворочалась с боку на бок. Утром она даже не спросит невестку, кто ночевал у них. Раз причастен к этому Антон, значит, так надо.
Марина проснулась чуть свет и хлопотала у печи. Михайло проснулся уже давно, лежал тихо и думал свои невеселые думы. Когда под ним заскрипела кровать, Марина встрепенулась:
— Вы не спите?
— На том свете высплюсь, — невесело пошутил Михайло. Прибавил свое привычное: — Порядок! Чего там…
Марина поставила перед ним вареный картофель с жареным мясом, соленые огурцы. Гость, потянув носом, блаженно улыбнулся.
— Благодать. Будто ни войны, ни смертей. Лежи себе и ешь картошку.
— Ну да. Особенно вам — «благодать»… Давайте ешьте скорей. В дорогу пора.
Когда Михайло позавтракал, мама разбудила Гришу. Но если сказать правду, то он уже давно не спал.
— Куда в такую рань?
— Вставай, сынок, нужно собираться. — И вышла, тихо скрипнув комнатными, потом сенными дверями.
Михайло Швыдак сидел на лавке уже одетый и виновато, как-то горестно улыбался. Словно не мог понять, каким чудом оказался у этих людей, и будто извинялся, что пришел в их дом немощным, покалеченным. Гриша узнал его сразу, хотя тот и отпустил усы.
— Вот так, брат, — шевельнулись его пересохшие губы.
На дворе послышались тяжелые шаги, и Гриша припал к окну. В утренней мгле узнал Миколая. Тот, переваливаясь с боку на бок, шел к дверям.
— Дядя, прячьтесь! Ложитесь, укройтесь одеялом! — И потащил Швыдака к кровати, накрыл с головой.
А сам снова к окну прилип. Миколая перестрела Гришина мать, стала на пороге.
— Почему в хату не пускаешь? — басил Миколай и стегал хлыстом по земле.
— Спят еще там. Дитя малое разбудишь, — вырвались у Марины первые пришедшие на ум слова. — Зачем тебя принесло ни свет ни заря?
Верзила нахмурился, словно колебался — говорить или нет, затем почему-то тяжко вздохнул и ответил:
— Служба…
— Разве ты уже на службе? — удивилась.
— Ага… Считай — на службе. Вчера вечером приезжало из районной управы начальство, велело всем к молотилке.
— Ой, как же я пойду? Вон в лес по дрова собралась, видишь, запрягла уже…
— Большое дело! Гришку пошли. Парубок почти. Скоро по девкам будет бегать. Только смотри, сейчас же к молотилке… А то ведь новая власть не станет нянчиться. Это тебе не Советы. Сейчас же…
Миколай еще о чем-то рассусоливал, пускал прямо Марине в лицо дым злющей-презлющей махорки. Наконец потопал к воротам.
— Ой, чуть не умерла, — вбежала Марина. — Новая власть зашевеливается. Как червяк в мае. — И Грише весело, подбадривающе, кивнув на Швыдака: — Узнал дядю?
Скажет еще такое — «узнал».
— Я еще вчера…
— Вот что, сынок. Если знаешь, тогда слушай. Повезешь дядю к Чистому озеру. А, случится, наскочишь на этих Налыгачей, скажешь — за дровами. У Чистого озера тебя встретят…
И словно только сейчас поняла, в какой опасный путь посылает сына.
— Найдешь дорогу?
— И-и-и… Да я с закрытыми глазами! Может, и Митьку позвать?
Мать вопросительно посмотрела на раненого.
— Не стоит, Гриша, лишних людей, — сказал лейтенант.