— Идите, ребята. Еще раз прошу: никому ни слова, где были, что видели. Знаете, какое сейчас время… Считайте себя бойцами нашего отряда. А за помощь спасибо.
Пошли хлопцы, завороженные словами комиссара. Такого им еще никто никогда не говорил — ни пионервожатая, ни даже учительница.
— Вот оно, Гриша, что такое наша звезда, — вымолвил Митька.
— А ты, Митька, заметил: комиссар обращался к нам, а будто слушал его весь мир?
Глухо бухнул выстрел. Встрепенулись придорожные сосны. Испуганно заговорили птицы, взлетев в небо. Встрепенулись и Митька с Гришей. Гриша опустил руку в карман и наткнулся на ту пятиугольную звездочку, которая перестала быть просто красноармейской звездочкой, а стала чем-то более весомым, дорогим, святым. И Грише показалось: пока будет с ним эта пятиугольная звездочка, все будет хорошо. А если… Нет, нет, он не потеряет звезду. И никто не сможет отобрать у него ее. Разве только вместе с жизнью отберет.
— Вот что такое, Митька, наша звездочка пятиконечная!
«…Затаи доброту свою»
— И где ты бродишь? И почему я из-за тебя должна с ума сходить? Или мало мне своих хлопот?.. Говори, где шлялся и почему так долго?
Все это Гришина мама вымолвила одним духом — разгневанная и в то же время обрадованная, что ее «бродяга» дома, живой и невредимый.
А что ответишь маме на ее гневные слова?
— В лесу были. С Митькой.
Мать:
— Там же столько всякой всячины военной осталось! Еще на гранату или на бомбу наступишь!
Но Гриша не скажет, зачем был в лесу. Если б дядька Антон разрешил — другое дело. А то ведь: «Смотрите, хлопцы, где были, зачем были — никому». Значит, и матери. А то мама шепнет бабусе, бабуся проболтается по несознательности Петьке. Правда, Петька еще несмышленыш, но все равно не нужны лишние тары-бары.
Мама сказала, как завязала:
— Больше ты у меня ни ногой из хаты…
Гриша только улыбается этим угрозам: вот придет из леса посланец, даст хлопцам боевое задание — и маме некуда будет деваться, найдет его припрятанные сапоги. Еще и гордиться будет: не кому-нибудь поручили такое дело, а Грише.
Но все же пришлось два дня куковать в хате. А на третий Грише посчастливилось найти свои сапоги. И когда мать чем-то занялась, он побежал к Митьке. Тот сидел на маленькой скамеечке и протирал всамделишние боевые патроны с короткими и тупыми свинцовыми носами. Митька, разумеется, когда дружок скрипнул дверью, прикрыл патроны тряпицей, но глаза у Гриши цепкие, они успели заметить медный блеск.
— Где это ты?.. — Гриша приподнял тряпицу.
— Где? — осклабился Митька. — Нашел.
И через какое-то мгновение торжественно:
— От парабеллума!
— Овва!..
— Вот тебе и овва. Моя ж мама сапог не прячет.
— А что это такое — парабе?..
— Ну, наган, здоровенный, тяжелющий. У Сашки такой. Ты что, не видел у того, с перевязанной рукой? И Миколай по нашим из парабеллума пулял. Эх, нам бы найти где-нибудь!
— А зачем тебе этот парабе… ну, наган немецкий?
— Как зачем? Дяде Антону передали бы. Для партизан.
Грише немного обидно — он сидел дома босиком да почитывал книжечку о травах, а Митька патроны для парабе… ну, нагана собирал.
— Пошли, что ли? — предложил Митька.
— Ку-да?
— Не знаешь куда? В лес.
— А я что? Я разве против?
Когда уже вышли за село, Гриша вдруг остановился, испуганно оглянулся назад:
— Мама же не знает, куда я пошел.
— Эх ты, мамзий, мамин сынок. Мама не знает, — передразнил Митька. — Возвращайся, я сам пойду. А то еще, чего доброго, и мне достанется на орехи.
Митька явно издевался над своим дружком. Гриша толкнул его в спину, и они двинулись дальше.
Вот лесная поляна, усеянная ржавыми железяками. Видать, здесь был склад боеприпасов, ибо патронов тут уйма, а вот и барабан от нагана!..
— Пригодится, — Митька поднял барабан, по-хозяйски вытер с него грязь и положил за пазуху. Потом они наполнили свои бездонные карманы холодными патронами.
Солнце уже садилось на насест, когда хлопцы выбрались из леса с тяжелыми карманами, в которых позвякивали патроны. Но друзья были разочарованы — ни винтовки, ни пистолета, ни гранаты найти не удалось. Единственная стоящая находка — барабан от нагана.
— Митька, может, посидим? — устало посмотрел на дружка Гриша.
— А почему бы и нет? — откликнулся Митька.
Присели под высоким кудрявым дубом.
Тихо шелестели над головой жухлые листья, скрипели на осеннем ветру сучья. И вдруг в эти звуки вплелся гул мотора. Друзья примолкли, вскочили на ноги, задрали головы.