Вот только это было не так. Над полем боя, теперь напоминающим лунный пейзаж, распускались дымные облака. Можно было надеяться, что так они пытались прикрыть отступление. Но следом, откуда-то из-за дыма снова заработали миномёты. А в нашу сторону понеслись дымные ниточки гранат.
— По мосту бьют, — прорычал Панцирь, снова открывая огонь.
Снова ударила в глубоком тылу наша замолчавшая было артиллерия, снова перепахивали мины и снаряды многострадальную землю. Два десятка пулемётов разных калибров добавляли свою скромную лепту в жертву богам смерти.
Не знаю, сколько это продолжалось. Я уже не стрелял, не в кого. Изредка подавал Панцирю новые ленты, да один раз мы совместными усилиями сменили раскалённый ствол.
Когда их артиллерия окончательно замолчала, у нас появилась возможность оценить результат. Дым от шашек давно рассеялся, можно было видеть выжженную землю, из которой, то тут, то там, торчали человеческие кости и огрызки когда-то смертоносного железа. Догорали остовы БМП, а чуть дальше дымились останки грузовиков. Кузова их были обшиты стальными листами, но это не помогло, слишком серьёзным калибром била артиллерия. В одном месте стояли несколько исправных на вид миномётов, вот только людей рядом не было, их всех смело взрывной волной и осколками.
Но досталось и нам. ДОТы первой линии сплошь стояли закопчённые, а один просто разваливался на части. Вряд ли там кто-то выжил. Танк получил несколько попаданий из гранатомётов, но, к счастью, броневые экраны смогли защитить экипаж. В последние моменты боя он поворачивался на месте, заклинившая от попадания башня не позволяла целиться.
Среди укреплений уже сновали люди в белых халатах, вытаскивая раненых и контуженных. Помощь была нужна и нам, но можно было подождать, мы всё же могли передвигаться сами. Скольких мы сегодня потеряли? Десятка три? Четыре? А они? Раз в десять больше, и это только тех, кого видно было, сколько ещё погибло на скрытых батареях, сгорело в машинах и просто полегло от осколков позади поля боя? Чего ради? Неужели оно того стоило. Башня всех подомнёт под себя, но это случится ещё нескоро, через пару лет, а то и больше. А смерть вот она, летит с воем по воздуху, льётся свинцовой рекой из амбразур, разлетается стальными осколками. Валят пули твоих товарищей, разрывают пополам, а ты всё бежишь вперёд, надеясь, что тебе-то уж точно повезёт, успеешь выстрелить из трижды просроченного гранатомёта, что выдали тебе главари. Впору и впрямь считать их укуренными камикадзе.
Личный состав на полосе укреплений был заменён свежими солдатами, которые ещё не были в бою. Заменили и часть искорёженных миномётов, несколько вражеских мин всё же долетели сюда и взорвались, убив полтора десятка бойцов. Те, что летели дальше, в сторону моста, с великой нашей радости, прошли мимо и канули в бездну разлома. Достать батареи на той стороне пролома у них не получилось, слишком далеко, мина, может быть, и долетит, но прицелиться точно у них не вышло. Вражеские мины легли куда угодно, но только не в цель. Спасибо нашей «авиации», что так здорово выручила наводчиков.
Ближе к вечеру состоялось совещание у коменданта, я и Панцирь присутствовали. Не по чину нам такое совещание, да только оно напрямую касается нас двоих. Последствия контузии ещё сказывались, мучила слабость и головная боль. Врач выдал каких-то дважды просроченных анальгетиков, но помогали они слабо.
Всего с нами присутствовало двенадцать человек. Надо полагать, всё руководство группировки, во главе с полковником. Когда дверь закрылась за последним, полковник встал и начал говорить:
— Товарищи офицеры, — он покосился в нашу сторону и с едва заметной улыбкой добавил, — и младший начсостав. Операция по обороне крепости прошла успешно. Наши потери составили двадцать восемь человек убитыми и пятьдесят шесть ранеными, двенадцать из которых ранены тяжело и, скорее всего, тоже умрут. Разрушена часть передовых укреплений, но это мы восстановим в ближайшее время. Выведено из строя пять стодвадцатимиллиметровых миномётов, но их тоже есть, чем заменить, в отличие от людей. Из серьёзных проблем могу отметить тот факт, что минное поле не дало надлежащего эффекта. Вопрос: почему?
Один из присутствующих, пожилой толстый мужик в капитанских погонах, начал отвечать с места. Полагалось встать, да только ранения мешали, под кителем отчётливо были видны свежие бинты.
— Часть мин не сработала по причине истечения срока годности, они уже очень давно стоят, а до того столько же пролежали на складе. Те, что имели дистанционное управление, были частично обезврежены вражескими сапёрами. Произошло это, ориентировочно, в прошлую или позапрошлую ночь, не раньше. Перед этим я лично инспектировал поле, все мины были на месте и исправны.
— А это возможно, разминировать поле у нас под носом и не попасть в поле зрения датчиков? — с подозрением спросил полковник.
— Вообще-то да, — подал голос Панцирь. — Только нужна кое-какая техника и высококлассные специалисты, которые отчего-то оказались у них, а не у нас.
— Надо это иметь в виду, когда станем обновлять мины, — заметил капитан.
— Да уж, имейте, можно быть уверенным, что сегодня таких людей в атаку они не посылали.
На некоторое время повисло молчание, потом полковник, чьей фамилии я до сих пор не знал, откашлялся и начал доводить до своих коллег обстановку. В той её части, что касалась меня и Панциря. Когда рассказ окончился, полковник обвёл присутствующих взглядом внимательных глаз и спросил:
— Итак, у кого какие предложения? Я слушаю.
Глава седьмая
За прошедшие сутки окружающая местность подвергалась артобстрелу ещё несколько раз. Стреляли, разумеется, не в белый свет, а по указаниям корректировщиков, которые получали информацию с дронов. Последние, хоть и тоже гибли от вражеского обстрела, но успевали показать картинку с местами скоплений противника.
А спустя пару часов после крайнего выстрела, через ворота КПП (условно, поскольку сами ворота были снесены во время штурма) проехали три БТРа. Я по простоте своей думал, что вся техника мостовиков сосредоточена на той стороне, но оказалось, что и здесь имеются подземные боксы. Три бронированных черепахи стартовали с места в карьер, уходя по трём расходящимся направлениям.
Идея, откровенно говоря, была так себе, просто ничего лучше командованию в голову не пришло. Какие-то противотанковые средства у противника определённо были, а спалить БТР, подкараулив его на дороге — дело несложное. Оставалось надеяться, что наличие трёх целей, которые быстро передвигаются, а также предварительная чистка местности артогнём помогут хотя бы отсрочить этот момент. Впрочем, учитывая наличие у противника радиосвязи, надежда была слабая.
Дроны, уже на пределе дальности, продолжали разведку местности, с базы прилетело ещё несколько «подарков», но, думаю, общей картины это не изменило, гибель машин была вопросом времени.
Вот только одной хитрости враги не учли. Тот факт, что интересующих их людей в тех машинах не было. То есть, поначалу мы сидели в том, что направился прямиком на север, а на одном из поворотов, при пересечении реки по хлипкому мосту, оба произвели десантирование.
Прыгать из БТРа на полном ходу — удовольствие крайне сомнительное, я больно ушиб плечо и колено, отчего ощутимо захромал. Но Панциря это не смутило, он сгрёб меня в охапку и, подгоняя отборным матом, потащил в лесную чащу. Я понятия не имел, как мы будем пробираться через лес, кишащий врагами, оставалось только положиться на опыт своего проводника.
Первую группу мы встретили шагов через сто, четыре человека бегом бежали по лесу, стараясь успеть срезать путь и поймать технику на очередном зигзаге разбитой дороги. У каждого за спиной висело по два одноразовых гранатомёта. Если хоть пара из них сработает, парням худо придётся. Вот только не сработает. Одна длинная очередь решила исход столкновения, они даже за оружие схватиться не успели, Панцирь своё дело знал. Мы остановились, пока я хватал ртом воздух, он быстро выдернул из разгрузок убитых несколько магазинов и бросил их мне. А следом стал снимать гранатомёты. Тащить с собой дополнительную тяжесть не хотелось, но так мы точно сойдём за своих. Тяжёлая труба повисла на плече дополнительным грузом.
Так мы пробежали несколько километров, я уже окончательно выдохся, но опасность, кажется, прошла стороной. Мы встретили ещё две группы, все они двигались в одном направлении, а из отчаянных криков по рации (которую тоже Панцирь взял с трупов) становилось ясно, что они не успевают, а перекрыть дороги заранее не догадались. Прикинувшись своими, мы осторожно проскочили мимо.
Конец моим мучениям настал тогда, когда впереди показалась железнодорожная насыпь, одна колея с прогнившими шпалами и рельсами, проржавевшими до состояния бурой трухи шла в никуда из ниоткуда. Надо полагать, путь был заброшенным ещё до начала всего.
— Дорога на север пошла, — объяснил Панцирь, — тут им нас пасти смысла особого нет, они пока не в курсе, что гоняются за пустышкой.
— Как думаешь, парни спасутся? — спросил я, имея в виду экипажи машин.
— Будем надеяться, — он пожал плечами и стал рассматривать трофейный гранатомёт. — Думаю, что да.
— Старьё? — с пониманием спросил я, снимая с себя лишнюю ношу.
— Не то слово, РПГ-18, «Муха», их ещё до начала всего выпускать перестали. Они на моей памяти уже через раз срабатывали, хорошо, если один из десяти выстрелит. Парни ведь тоже не дремлют, из пулемёта огрызнутся и дальше поедут. Хотя сейчас им лучше развернуться и мотать обратно, полковник говорил, что горючки у них мало.