Когда Юрик отвалился от Зинули, оставив лежать еe, ошеломленную свершившимся счастьем, Мерзик с видом знатока подытожил:
- Пиздец целке.
После этого он вытащил из нагрудного кармана рубашки спичечный коробок с планом. Усевшись на корточки, он открыл его, отщипнул от лежащего внутри темнозеленого катыша кусочек и стал сооружать косяк. Достав папиросу "Беломор", высыпал из нее табак на ладошку, смешал его с крошками плана и собрал все это месиво в прозрачный патрон папиросы. Утрамбовав пальцами косяк, он взорвал его и окутался клубами вонючего дыма.
Зинуля, приходя в себя, слышала, как вскрикивают в небе чайки, как тихо шлепает о прибрежные камни ленивая волна. Она повернулась на бок и выглянула из-за широкой спины Юрика. Витяня неотрывно глядела в море.
- Витя, - позвала еe Зинуля, но та даже не повернулась к ней.
- Трахни еe тоже, - тихонько сказала Зинуля, прижимаясь к Юрику, - она тоже хочет.
- Витька, канай сюда, - лениво распорядился Юрик.
- Чего? - испугалась та.
- Ничего, иди сюда, не пожалеешь.
Юрик достал своей длинной рукой Витяню, подтянул к себе и вполз на нее так, что от нее не осталось и следа.
Вечерело. Хлопая крыльями, чайки выхватывали из гальки брошенные куски булок и яблочные огрызки. Вдоль берега ходил, раскачиваясь и сокрушаясь о скоротечности жизни, старик Ярошевский. Над Мерзиком моталось темное облачко мошкары. Лежавшая неподвижно Витяня, наконец, пошевелилась и встала. Пошла на нетвердых ногах к воде. Когда она вернулась, Зинуля и Юрик с испугом увидели, что по ногам еe течет кровь. Она снова легла и натянув на себя край подстилки, свернулась клубочком. Зинуля, сев рядом, гладила еe по голове и беспомощно смотрела на Юрика. Тот ухмылялся.
Они возвращались домой, когда было уже совсем темно. Пограничный прожектор вырывал из мрака длинные ряды пляжных топчанов, грибки раздевалок и блестящие стекляшки киосков. Юрик с Зинулей шли впереди, обняв друг друга. Витяня ковыляла следом, а Мерзик замыкал шествие, адресуя Витяне крылатые фразы типа: "Тяжело в учении, легко в бою" или "Потом без этого дня не проживешь". Это продолжалось до тех пор, пока Витяня не подобрала высохший кусок земли с торчащими из него лохмотьями травы и не запустила его Мерзику в голову, завизжав при этом:
- Пошел на хуй, дебил!
Снаряд попал в цель. Мерзик молча упал в кусты и там остался уже до утра.
На следующий день, переполняемая чувствами Зинуля, побежала к Вите. Та была еще в постели.
- Сволочь, сволочь, сволочь! - стала плакать она и бессильно стучать кулачком по подушке. - Зачем ты напустила его на меня? Это животное? Зачем ты сделала это?!
Зинуля опешила.
- Тебе не понравилось?
- В жизни никому не дам! - заплакала еще сильнее Витя, приподнявшись на локотке. - Он мне всe на части разорвал. Все! У меня всe огнeм жжeт, я думала, что умру, а тебе всe равно! Лошадь!
- Почему я лошадь? - обиделась Зинуля. - У меня тоже натерлось. Может это у тебя песок попал? Помажь кремчиком, а?
- Ненавижу их, придурков, - всхлипывала Витяня. - Не ходи к нему больше, а? Будем вдвоeм только, хорошо?
- Мусечка, ну не плачь, - Зинуля пальчиком вытерла подружке слезы. - Я же не виновата, что мне с ним хорошо. Я тебя тоже люблю. Честно. - Она наклонилась и поцеловала Витяню в мокрый и солeный глазик. Но Витяня оттолкнув ее, отвернулась к стене и зарыдала так громко, что Зинуля с опаской посмотрела на дверь - не услышат ли родители.
4
Всe это было летом, а в сентябре Полина Ефимовна задала роковой вопрос: "Так вы хотите пожениться?", и глупый Юрик ответил: "Конечно, хотим!".
Еще через неделю Юрик получил повестку в военкомат. Он, ясное дело, ничуть не страдал никакими патриотическими чувствами и совсем не намеревался возвращать долг родине, повешенный на него Министерством обороны СССР. Юрик пошел к Мерзянину и, устроившись на его маленькой, залепленной жиром и грязью кухне, имел с ним мужскую беседу.
- Прикидываешь, - как бы изумился Юрик, - эти козлы прислали мне повестку. Я чисто выпал в осадок. Коз-злы.
- Пидары вонючие, - согласился Мерзянин и стал застрачивать косяк. Застрочив, посоветовал: - A ты, чисто, зашлангуй. Чисто, ляжь в больничку и коси под дурика.
- А как?
Мерзик сделал глубоку затяжку и, передав косяк другу, стал делиться передовым опытом:
- Мне когда первая повестка пришла, я сразу, опа, на улицу и под трамвай. Трамвай звенит, толпа сбежалась, мент подскочил, а я, чисто, на рельсах лежу и головой о шпалу: хлоп! хлоп! хлоп! Тут, опа, "скорая" и на Слободку. Доктор мне: ты шо - охренел?! A я ему: товарищ доктор, так я ж врожденный дегенерат, вы шо, не видите?
Тут на Мерзянина с Юриком напала истерическая ржачка. Мерзик стал раскачиваться на табурете и, неосторожно качнувшись, сверзился с него.
- Ну, ты чисто, прид-дурок! - ржал Юрик и хлопал себя ладонью по колену. - Ну, а дальше что?
Лежа на полу, Мерзик отвечал:
- Что-что, он мне - чем страдаете, я говорю - так и так, раздвоение личности. Преследуют кошмары. Ночью бабай снится. Как приснится, так я обоссываюсь.
Юрик чуть не умер от смеха.
- Пока то-сe, - продолжал Мерзик, - меня на двадцать один день в дурдом. Ноябрь прошел, меня уже не взяли. Весной этой они опять - есть желание раздвоиться? Я - та конечно же, есть! Они опять меня в дурдом. Опять двадцать один день.
- Сравнил, - сказал Юрик, забирая у Мерзика косяк и делая затяжку, - у тебя ж видос какой. Ты скажешь, что дегенерат, тебе и поверят.
- A ты чисто интеллигент!
- Та я пару лет могу просто на повестки не отвечать. Свалить куда-то. На прииски в Сибирь могу, еще и бабок заработаю. В Крым могу поехать с хипарями, чисто попляжиться.
- Та, ты чисто, не догоняешь, - загнусавил Мерзик с пола. - Ты от них никуда не денешься. Это такие козлы, они тебя из-под земли достанут.
- Как они меня достанут?
- Та у них на каждом заводе, в самой вонючей их конторе свой кент сидит. У них, чисто, всe продумано до последней копейки. У меня один кореш есть, так он десять лет под дурика косил и всю их армаду проманал. Он в этом деле - профессор. Он мне объяснил, что ты если хочешь, чтоб тебе поверили, так ты не говори, что ты служить не хочешь. Ты говори, что если они тебя не призовут, так ты чисто в окно выбросишься и ли повесишься. Чисто личную трагедию переживешь. Говори, что тебе каждую ночь снится, как ты с автоматом на посту стоишь, а вокруг враги только шмырг-шмырг, как мыши. Что у тебя от бдительности сердце болит. Что не ты, так родина пропадет на хер. Они чисто перехезают, мол на фиг он нам нужен, он еще какую-нибудь кнопку нажмет и приехали. Война с Aмеричкой гарантирована.