Камило кивал, подтверждая, что всё великолепно совместилось: нельзя раздражать местного неадеквата. Кивал он и тогда, когда абориген стал уточнять о прорехе миров: ждать ли ещё одного пришельца, или прилетел только один иноземец.
— Один я, совсем один, — бурчал сквозь зубы Камило. — Ни кола, ни двора, ни куриного пера. Такая досада.
Что касается обстановки в седьмом слое, то Камило совершенно не знал, что ответить полоумному незнакомцу. Не признаваться же, что там его смерти жаждет русская и чилийская мафия. Зато Камило возблагодарил судьбу, что та дала ему некоторое знание русского языка, и теперь он, хоть с горем пополам, но понимает своего местного спасителя. Плохо, но понимает. Вернее понимает, что здесь что-то не то творится.
Абориген понятливо поддакивал. Вот только этот абориген, явно немного скорбный разумом, кроме всего прочего, ещё и очень опрометчив и бестолков. Как Камило вычислил, что местный совершенно безалаберный человек? А очень просто. Местный житель умудрился в одиночку отойти от своего жилища без автомата Калашникова. И это в России в ночное время! Камило даже дрожать от холода прекратил, его в жар бросило от того, что вот сейчас уже за ним из тёмного угла наблюдает голодный медведь. И чем, скажите на милость, отбиваться от медведя? Правда, в этом месте вдалеке виден свет от электрических лампочек, но кто сказал, что голодного медведя это остановит: он на свет и не выйдет — он из тени нападёт и поужинает Камило, что парня совершенно не устраивало, поэтому он мысленно нарисовал своему спасителю жирный минус к его карме за вопиющее раздолбайство. Вот зачем спаситель так опрометчиво стремиться попасть в загробный мир до срока? Когда-нибудь все там будем, и я тоже предстану перед Высшим Судиёю, как и все мы. Но, черт возьми, я совсем не тороплюсь туда. Если бы сейчас у нас под рукой лежал автомат Калашникова, было бы веселее.
В свою очередь Рудик печально смотрел на пришельца. Эк его прихватило от падения на воду. Пришелец явно заговаривается. То местной фауной внезапно заинтересовался, то начал страдать милитаристским угаром. Вот зачем ему срочно потребовались данные о повадках местных медведей? Больше заняться нечем? Сиди себе спокойно и обсыхай. Или начал что-то талдычить об автомате Калашникова. Пришлось Рудику заверить пришельца, что дома он ему выдаст хоть два автомата. Дома он отпоит пришельца успокоительным, а потом, уже утром, может тот и придёт в норму и не будет истерить. Сейчас главное найти пришельцу одежду, которой, увы, поблизости нет. Хоть свою снимай. Фигушки — заверну его в накидку, что валяется на песке и перевяжу полотенцем. Будет он у меня, как индеец.
— Да, да, — радостно согласился пришелец. — Наши мапуче так и одеваются. Жаль, что на ноги ничего нет.
Это точно, придётся гостю из другого измерения шкандыбать до дома босиком.
— А что, неплохо получилось, — похвалил сам себя Рудик, когда помог гостю облачиться в накидку и перевязаться полотенцем. — Ночью сойдёт за третий сорт, никто и не докопается. Разве что полицаи, но и тем, думаю, как-то фиолетово, во что одеваются курортники.
Так и пошли домой: Рудик в сандалиях, а Камило босиком. Он шёл, изредка морщась от того, что под голые ступни ног попадались острые камушки. Через несколько минут у приятелей возникли разногласия: Рудик предпочитал идти в тени, а гость норовил выскочить на свет — он явно опасался тёмных углов. Впечатлительный какой-то. Впрочем, это и понятно. Это карма у нас такая с Пашей. Умных пришельцев посылают к умным людям, ну, а нам с Пашей, послали, соответственно, не очень сообразительное существо, которому везде мерещатся медведи. У этой особи из седьмого слоя явно пунктик насчёт медведей. Это и понятно: попробуй, попутешествуй по дебрям семи слоёв реальности, сам будешь перманентно пребывать в сумеречном сознании. Здесь не только медведи станут мерещиться. Этого товарища надо чем-то отвлечь от медведей. И отвлекать надо радикально.
Рудик, как мог, стал успокаивать пришельца, сообщив тому, что медведи это зло не очень большое. Можно сказать маленькое зло. Какое маленькое? Да с напёрсток. Вот местные злыдни и особенно упыри — это гораздо хуже. И много упырей? Да, как грязи! Но, и упыри не особенно страшны: просто не надо их злить и ходить по их кварталам, а то съедят. Но это всё мелочи — вот Апшеронский полигон — это настоящая жуть. Лучше и не думать о нём, на ночь глядя. Но, завтра утром Рудик обязательно познакомит пришельца с большим специалистом в области магии, с самим Павлом Ковальским. Этот Ковальский самый настоящий маг и волшебник в этом деле — у него даже свирепые коты-убицы по струнке ходят. Рудику просто не терпелось сдыхать пришельца на чьё-либо попечение, например, Паше Ковальскому. Он рассудил здраво: раз пришелец сам признался, что он из седьмого слоя реальности, то это уже тема Паши. Вот пусть Паша и подтирает ему сопли. Так и сделаю — повеселел Рудик. Ещё ему понравилось, что пришелец от слов об упырях и жути на Апшеронском полигоне, наконец, заткнулся. Идёт, сопит, наверное, переваривает поступившую информацию. Спасённый действительно был несколько шокирован. Он ничуть бы не удивился, если бы из подворотни на них вдруг посыпались шестирукие образины, вооружённые, естественно, автоматами Калашникова. Это же Россия — здесь всё возможно. Вот только непонятно какая Россия — то ли из его мира, то ли из параллельной Вселенной. В его мире вроде бы магии не водилось, хотя смог же индейский шаман зафигачить Камило непонятно куда.