Фомич через каждый час остаканивался, сто одиннадцатая флегматично жевала; ИИ резидента, выбрав в каждом стаде лидера, посылал ему сигнал на дальнейшие действия, кроме того ИИ взял под жёсткий контроль всю связь на планете — народ и не догадывался, что его уже начали употреблять в пищу, и кто — существа, которых народ сам поедал с усердием уже много веков.
Сто одиннадцатая не знала, что она, выбившись в лидеры, действует по чужой программе. Она только наверняка знала, что ей и её стаду надлежит делать и как действовать в дальнейшем, а вот откуда у неё появились такие знания, её не интересовало. Конечно, хорошо, что она резко поумнела. А то раньше, она только жевала то, что двуногий кидал в кормушку, и больше ни о чём не думала: а зачем думать. Сейчас она уже знала, что для своего развития она должна есть разнообразную и сбалансированную пищу: оказывается сто одиннадцатая всеядная. Но людей она и её клевреты сразу есть не стали: вначале они подъели своих бракованных сородичей, по-тихому забодав их до смерти, а потом новыми острыми зубами перемолов их тушки вместе с костями. Съев бывших сородичей, монстры резко усилились: теперь можно было и человеченки отведать, благо местный народ, что ошивался на ферме, был совершенно безобиден.
— Люди делятся на много частей! — заявила сто одиннадцатая двести второй, назначив ту на должность ближайшего помощника.
Двести вторая согласно зашипела, при этом почесав огромным острым когтем, вылезшим из левой задней лапы, свой бок. Таким образом чесаться сподручнее. Что касается вкусовых качеств человеков, то двести вторая обратила внимание своей начальницы на то, что некоторые части людей совсем невкусные.
Сто одиннадцатая прислушалась к возмущённому шипению двести второй:
— У людей внешняя шкура совсем гадкая. Жуёшь её, жуёшь — ни вкуса, ни удовольствия, гадость — одним словом. Особенно мерзопакостная их внешняя шкура на нижних лапах человеков. Даже пятьдесят шестая не смогла разжевать их внешнюю шкуру: так и проглотила её недожёванную. Лично я разочарована: пришлось выплюнуть эту гадость. Так-то внутри внешней шкуры люди вполне съедобные.
Двести вторая намекнула главной, что пора бы и на охоту: кушать хочется.
Сто одиннадцатая согласилась, что люди почти полностью съедобны за исключением их внешней шкуры. Особенно вкусные их упитанные самки. Одну из них, постоянно крутящеюся возле их неутомимого кормильца, сто одиннадцатая лично употребила в пищу. Что сказать? Вкус, конечно, специфический: жирновата самка — на любителя. Но ничего, с той солью, что выдаёт двуногий кормилец, самку реально съесть с аппетитом. Двести вторая предлагает отправиться на охоту. Это, конечно, дело праведное, но есть нюансы. Сначала надо чтобы стадо окрепло и организовалось в отряды. Но, с другой стороны, требуется белковая пища, а людей и крыс уже на ферме подъели.
Сто одиннадцатая распорядилась: пока доедать оставшиеся запасы на ферме, а также ловить людей, которые вдруг забредут на ферму. Она озаботилась разделением своего стада на специальные отряды: сформировала группы боевиков, разведчиков, фуражиров и охранников стада, состоящего из быков. Быки и молодые бычки стали большой головной болью сто одиннадцатой. Эта братия оказалось туповатой, быковатой и прожорливой: они постоянно ссорились, бодались, плохо понимали дисциплину. Да они вообще всё плохо понимали — быдло, одним словом. Физически и интеллектуально быки резко уступали самкам, но гонору было выше крыши фермы. Сто первая даже хотела пустить большую часть быков на корм, но как тогда размножаться. Выплюнув жвачку на пол, она распорядилась согнать быков в отдельное стадо под охрану мощных коров. Этим самкам она разрешила нещадно бить самцов — это слабое звено в их орде, пока самцы не поймут, как надо себя вести. Для укрепления дисциплины она велела коровам-охранникам демонстративно убить и съесть пять самцов, самых тупых и борзых. После такой демонстрации силы быки в испуге жались друг к другу боками и с ужасом поглядывали на мощных самок: вот же жизнь наступила, даже мычать и бодаться запретили. Нет в этом мире справедливости. Бабы сейчас стали хуже сибирской язвы — чтоб их доход не высовывался за борт потребительской корзинки, чтоб они облезли и жили на одну зарплату.