Ночь ещё совсем молода и кажется длинной, когда не спишь, а вглядываешься в колышущиеся тени. Скворцов за спиной раздражающе шуршит обёртками сухого пайка: опять что-то трескает. Скворец вечно голодный и невозмутимый. Это у Никитоса мандраж: солдату всегда кажется, что его рубеж — самый главный и опасный. И чуйка верещит, но в темноте ничего не видно. Время тянется, как резиновое, как что-то невообразимо тягучее, как будто мёд стекает с ложки. Внутри Никиты поселился холод и страх. От страха не помогали даже мысли об оценки фигурки местной девушке по имени Аревик. Вот бы с этой девицей…..того….без фанатизма, но регулярно….
Никита в который раз окинул взглядом пулемёт: нет, всё нормально, к стрельбе оружие готово. Отцы командиры говорили, что бой выиграет опытный и хладнокровный боец. Откуда же хладнокровности взяться? Отцы командиры не уточнили, как научиться видеть в темноте без приборов, а приборов всего два — во втором и четвёртом БТР. Да и с приборами страшно. Зрение в темноте бунтует: мозг из теней достраивает монстров.
Никита направил ствол пулемёта на тушу четвёртого БТРа, стоявшего в двухстах метрах левее. Если не знаешь, что это боевая машина, то и не определишь в темноте, что этот тёмный холмик боевая машина. Ребята хорошо спрятали машину. Кругом темнота, даже в гостинице света нет. Как назло сегодня на небе много туч. Никита на несколько секунд зажмурил глаза, чтобы потом чуть лучше видеть. Ему не показалось: к четвёртому БТРу перемещалась смутная тень величиной сопоставимая с тушей самого БТРа. Пулемёт младшего сержанта рявкнул длинной очередью в направлении четвёртого БТРа и перемещающейся рядом с ним тени. Адреналин в организме младшего сержанта зашкалил. Много ли человеку надо? Раз-два и дошел до точки кипения. Никита ощутил пьянящий восторг от работы своего оружия. Может он и не прав, что стал стрелять, но мыслительный процесс в его мозгу, запустивший нужные шестеренки, подсказал ему, что с этими тенями не всё так просто. Сейчас Никита ощущал восторг и отчаяние: восторг от грозной работы пулемёта, а отчаяние от своих мыслей об ошибке. Слёзы выступили на глазах стрелка, но сквозь влагу на глазах он увидел, как четвёртый БТР вдруг со скрежетом переворачивается вниз башней, вверх колёсами. Какая-то неимоверная сила умудрилась перевернуть многотонную машину за пару секунд. Никита ещё успел дать очередь по «зелёнке», как почувствовал, что и их машина встаёт на дыбы и со всего размаха рушится на землю. Жуткий удар и скрежет сминаемой стали. Пришла резкая боль, но она недолго мучила тело солдата. Погибший Никита, как и умерший рядом с ним рядовой Скворцов, уже не видели, что второй БТР также успел дать пару заполошных очередей, пока с ним не разобрались тени. Экипаж последнего третьего БТРа погиб, так ничего и не поняв.
Глаза Тройника зажглись мрачным огнём, когда он, находясь в своей комнате, услышал гулкую стрельбу из пулемётов крупного калибра. Секунда, и в его руках появился автомат, а на плече сумка с запасными магазинами. Началось. Задача Тройника, как суперагента защищать руководство, что он и сделает. И плевать, сколько там наступает врагов и кто они — Тройник вступит в бой и покажет врагам Кузькину Мамку. Отворив окно, Тройник, недолго думая заорал: «Иншалла, вашу дикую маму» и выпустил в темноту все тридцать пуль. Эх, гранат бы ещё. Метрах в двухстах раздался металлический скрежет, а стрельба из пулемётов, захлебнувшись, прекратилась, но бой на этом, отнюдь, не прекратился. Освещения не было: ночь, темнота, только свист пуль. Тройник решил выбираться из отеля и принять бой на грешной земле, поэтому он побежал вниз, на ходу меняя пустой магазин на полный. Логика и холодный расчет в его действиях и рядом не стояли.
Когда началось светопреставление, Рудик и Паша всё ещё находились в беседке и чего-то ждали. Понятно, чего ждал Паша. А Рудик ждал пока Паша, наконец, угомонится и соизволит отойти ко сну. Внезапная стрельба, скрежет металла, непонятное шипение и чьи-то вопли несколько ошарашили парней. Рудик, как всегда, начал скатываться в ступор, а Ковальский, хмуря брови, пытался понять, что происходит. Со второго этажа отеля, из открытого окна вдруг раздались очереди из автоматического оружия. Куда велась стрельба, было решительно непонятно. Становилось жарко, но это не объясняло, кто с кем воюет. Наконец, Паше надоело сидеть в темноте и неведении под звуки сражения, и он, достав из кармана одну из своих волшебных зажигалок, зафинтилил её метров на тридцать от себя. Ярчайшая вспышка и столб огня осветили территорию отеля. Мало никому не показалось. Вот Ковальский увидел в свете рукотворного извергаемого вулкана, как Эдик палит из автомата по окрестным деревьям; вот сидит пришибленный Рудик; вот Чино бежит к ним в обнимку со своим автоматом; вот какая-то сила, как пушинку подбрасывает военный бензовоз, и он кубарем катится к горящему вулкану, сотворённому его магией. Из бензовоза льётся горючее и вот оно уже начинает разгораться, подожжённое искрами, разлетающимися из кратера вулкана.