– Mister пристав, я, sorry, мне необходимо неотложно начальника Московского охранного отделения mister Зубатов по highly confidential делу.
Das… Das…Sehr… Тьфу, черт, verfluchter Schweinehund! Кошмарный язык снова вызвал приступ бешенства, и я налег на педали. Стрелка вольтметра наконец-то залезла в нужный диапазон и осталась там трепыхаться. Ну хоть какая польза от немецкого – теперь в таком же темпе потеть еще минут тридцать. Нет, не ЗОЖ, хотя и это тоже, в первую очередь для окружающих.
На самом деле самопальный «велотренажер» вращал ролики самопальной же динамо-машины, от которой провода шли к угробищному ящику с батареей, трансформатором, выпрямителем и бог его знает, чем еще. Спасибо лаборатории Петра Николаевича Лебедева в Бауманке, миль пардон, в Императорском техническом училище, где сумели собрать этот станковый внешний аккум. Хвала русской электротехнической школе и хвала всем китайским богам, надоумившим создателей моих гаджетов писать на зарядных устройствах параметры тока на входе и выходе. Хотя помучиться пришлось изрядно, в основном из-за того, что нельзя было показать зарядники и объяснить напрямую, что мне нужно.
Да и велотренажер обошелся ни много ни мало в полторы сотни – при том, что тысяча рублей – это очень приличная годовая зарплата в России нынешнего времени, у врача, например, или даже инженера. Впрочем, Зубатов профинансировал постройку недрогнувшей рукой, благо понимал, для чего это нужно.
В общем, из велосипеда, пары подпорок и нескольких валков получился мускульный генератор, решивший задачу питания смартфона и планшета. Когда подключался первый раз, испытывал настоящий экзистенциальный ужас, а вдруг все сгорит к чертям собачьим, но, к счастью, обошлось без катастроф. И сейчас, через полгода после моего появления здесь, я могу позволить себе тыкать в сенсорные экраны хотя бы несколько раз в неделю. Нет, понятно, рано или поздно вся супертехника сдохнет, но до этого времени я надеюсь успеть наработать себе репутацию и, главное, перенести самую нужную информацию на бумагу.
Процесс электрической и физкультурной зарядки я, чтобы не терять времени, приноровился сочетать с чтением газет и почты – так сказать, приятное с полезным. Довольно быстро насобачился продираться сквозь старую орфографию и вскоре перестал обращать внимание на непривычные мне буквы (в конце концов, написано же русским по белому!). А вот с почтой случались затыки, особенно с письмами от зарубежных корреспондентов. Изучать немецкий я взялся с самого начала, сперва чтобы не свихнуться во время первых недель, а потом по необходимости – уйма технической литературы была только на немецком, плюс не следовало упускать из виду Швейцарию, где у социал-демократов будет гнездо, плюс наш с Зубатовым патентный «бизнес» будет завязан на контору в Цюрихе… Ничего, превозможем, английский я в свое время выучил, выучу и немецкий, и французский, стану полиглотом на старости лет.
Письмо из Швейцарии я одолел минут через пятнадцать, понял не все, но общий смысл уловил – дела идут, контора пишет, перспективы благоприятные. Ну и славно.
Следом пришел черед газет, но с ними пошло повеселее, несмотря на порой вычурный и в то же время наивный слог. Вся эта светская хроника со всеми ее «всемилостивейше повелеть соизволил», и забавные фельетоны с воплем «Доколе?» на тему, сколько можно бестолково расходовать (читай – красть) казенные деньги, и прочие всякие курьезы, слегка напрягали, особенно с высоты моих сто двадцати с лишним лет вперед. Но тут уже ничего не поделаешь – читая газеты, я банально вживаюсь в эпоху. К тому же такое чтение позволяет поддерживать бытовые разговоры на уровне пикейных жилетов, не переспрашивая каждую минуту, о чем или о ком вообще идет речь.
Отследив положенное время по часам, я закончил свои телодвижения, слез с велосипеда и отправился умываться.
С привычкой принимать душ по поводу и без повода пришлось вынужденно расстаться. Квартира у меня с удобствами, но горячая вода образуется посредством архаического дровяного титана, который, черт бы его побрал, замаешься растапливать. Так что пока не обзаведусь развернутым штатом прислуги, обтирание мокрым полотенцем, как рекомендовала двухтомная «Энциклопедия домашнего хозяйства», – наше всё.
Что, кроме велотренажера и квартиры, произошло в моей жизни после первого разговора с Зубатовым? Многое… Доставили меня тогда в Гнездниковский переулок, где размещалось городское полицейское управление, на пролетке в сопровождении того самого фактурного городового, стоявшего у входа в участок. Но далеко не сразу, а после того, как пришлось многажды намекать Кожину, что я имею важнейшую информацию о террористах. Но при этом даже не спросили документов – вот такие вот вегетарианские времена. Ой, икнется это лет через восемь…