На них заходились тяжелые «бобры», которые высыпали на взлетно-посадочные полосы сонм малых бомб. С той целью, чтобы если и не уничтожить самолеты и личный состав, то не дать самолетам взлетать. Перепахав там все. Пусть не глубоко, не широко, но… это и не важно. Главное, чтобы самолет не мог совершить разбег для взлета из-за воронок.
Да — их засыплют.
Да — очень скоро самолеты противника смогут взлететь.
Но очень скоро — это часы. И этих часов самолетам никто не собирался давать. В таком деле ведь главное не сбавлять темпа… Советские же истребители, сопровождавшие этих «бобров» «резали» те немногочисленные истребители противника, что успели взлететь и не давали это сделать остальным, до того, как свое дело сделают бомбы.
Шугали в общем.
Но не аэродромами едиными.
Новейшие двухмоторные бомбардировщики, отчаянно напоминавшие знаменитые Москито, и основная масса старых бипланов Р-1М обрушились со всей своей решительностью и безжалостностью на тылы, расположенные в непосредственном тылу сконцентрированных в ударные кулаки французских войск. В первую очередь удар пришелся по складам топлива, боеприпасов и продовольствия. Заваливая их зажигательными бомбами. Теми самыми — начиненными пирогелем. Только уже нормальным, а не старым эрзац-вариантом.
Причем высокая концентрация войск диктовала и концентрацию этих запасов. Ведь в рамках решительного наступления, к которому они готовились, топливо с боеприпасами требовалось перевозить вслед за войсками. Причем в темпе. Чтобы обеспечивать бесперебойное снабжение. Вот и сконцентрировали большие запасы первой очереди.
Дирижабли же ударили по местам размещения личного состава этих ударных кулаков. Те стояли преимущественно в палаточных городках, ибо найти под такую толпу людей капитальные строения было не реально. Вот по таким полям палаток и просыпали целый сонм крошечных осколочных бомб — ОАБ-5. Не 50 и даже не 10, а 5. То есть, мелкие, пятикилограммовые бомбы, которые падая с такой высоты, разлетались широким и довольно равномерным роем. Из-за чего происходила своего рода имитация кассетных боеприпасов. Ну — плюс-минус.
Параллельно и на земле происходило свое движение.
Вместе с первыми взрывами неуправляемых ракет государственную границу пересекли тяжелые БТГ. Те самые, что были полностью укомплектованы тяжелыми танки в качестве основного боевого средства. Пехота же их двигалась на гусеничных БТР и БМП. Ну и различными САУ их не обделили.
Их задача была проста — по возможности, не вступая в бой обогнуть боевые порядки противника и занять логистические узлы. Отрезая войска неприятеля от снабжения. И нанося мощнейший удар по так называемой морали войск. Ведь ничто так не деморализует корпуса да дивизии, чем неприятель у них в тылу.
Основные же силы 1-ого корпуса, наступающего в полосе прорыва БТГ, должны были уничтожить неприятеля на единственном направлении — Рижском. Продвигаясь на него от Полоцка. К чему они и приступили. С толком, с мерой, с расстановкой.
Их атаку поддерживала 180-мм железнодорожная артиллерия, которую координировали самолеты-разведчики, болтавшиеся в воздухе. Они же передавали оперативные сведения и остальным наступающим силам. В первую очередь для того, чтобы избежать совершенно не нужных случайностей. Перемещение войск ведь с высоты наблюдалось отчетливо. Благо, что каких-либо значимых лесных массивов уже давно не наблюдалось. Вырубили…
Получаса не прошло с первых выстрелов, как передовые подразделения 1-ого корпуса вошли в боевое соприкосновение с первыми французами. Не считая пограничных застав. Но их смяли еще БТГ, походя. Да и что там ограниченные контингенты легких сил были в состоянии противопоставить тяжелым танкам? Правильно. Ничего. Посему особенно даже боев там никаких не было. Так — мелкие стычки, после которых пограничники отступали. Нередко организованно.
Так вот — начался бой.
Настоящий.
Наступающий корпус столкнулся лоб в лоб с полноценными французскими дивизиями.
Но что-то пошло не так…
После страшной бомбардировки сонмом мелких осколочных бомб во французских частях творился форменный бардак. Раненных оказалось бесчисленно. И все вокруг захлестывала паника пополам с истерикой. Никто не знал, что происходит. С тыловых железнодорожных узлов приходили телефонограммы, сообщающие о прорыве советских танков. Со складов звонили, прося помощи в тушении пожара. А в воздухе постоянно что-то гудело… и это что-то было с красными звездами, в то время как союзной авиации не наблюдалось вовсе. Да еще и прилеты чего-то крупнокалиберного пошли.