Поэтому, когда завязался бой, продлился он недолго. И полностью деморализованные французы начали отходить. Где-то организованно. Но в основном беспорядочно.
Паника ведь заразительная дрянь.
Раз.
И огромная толпа здоровых мужчин, готовых еще совсем недавно драться, разбегается в разные стороны сверкая копытами.
Вспомогательные корпуса при этом пока не приходили в движение.
Рано.
По задумке Генштаба 4-ый и 5-ый корпуса должны были поддержать наступление 1-ого корпуса. Выступая его второй и третьей линиями. 6-ой и 7-ой — прикрывали границу с Литвой. 8-ой и 9-ый — границу с Эстонией.
Основное же наступление шло на Ригу.
И это было утро.
Самое что ни на есть раннее.
Весь день «аэродромные гномы» старались, выжимая из себя все возможное и невозможное, чтобы самолеты делали все новые и новые вылеты. Пилоты же к вечеру едва ли не падали от усталости. Из-за чего волна авианалетов шла за волной.
Разбомбив взлетно-посадочные полосы вражеских аэродромов, благо, что их было не так уж и много, советские самолеты вернулись. Вновь вернулись к тем «вскопанным» полям. Но другие. В этот раз ими были Р-1М с неуправляемыми ракетами на подвесах, которыми постарались уничтожить как можно больше самолетов.
А сопровождавшие их истребители, своим пулеметным вооружением «кошмарили» бегающих в беспорядке людей. Били автомобили, которые пытались куда-то ехать. Старались дать короткую очередь в бочки с топливом или еще куда. Ну и зорко следили за тем, чтобы нигде не образовывалась организованная огневая точка зенитного толка. А если такая и образовывалась, то оперативно на нее реагировали, беря в «ножницы». Впрочем, именно следили за этим всем не сами пилоты-истребители, а командиры, болтающийся чуть выше. И дирижируя всем этим оркестром.
Так или иначе, но к вечеру 1 июня 1931 года авиации корпуса вторжения больше не существовало. Во всяком случае той, что успели расположить на аэродромах.
Не легче было и другим.
Дирижабли успели раз «заправиться» новой порцией мелких осколочных бомб. И люто отутюжить отходящие французские войска. Причем удары по живой силе наносились лишь в полосе наступления. Концентрированно. Мощно. Массированно. В то время как фланговые группировки в Литве и Эстонии просто старались парализовать, лишая запасов топлива. Да, в Прибалтике расстояния небольшие. Но это было не важно. Тот же танк на одной заправке не мог да день отвоевать, превращаясь после в достаточно уязвимый железный ДОТ. Грузовики и того хуже, просто вставая и утрачивая всякую пользу.
Вечером же, уже по темноте, дирижабли совершили свой третий налет — в этот раз на порт Риги, засыпав его «зажигалка», дабы остановить высадку войск неприятеля и выгрузку грузов. Их сопровождали тяжелые бомбардировщики, которые от щедрот своих делились бомбами ФАБ-5 °C. Почти что обычных фугасными бомбами. Только начиненными серанитом — смесью аммиачной селитры и серы. Ничего такого. Обычное взрывчатое вещество. Нюансом которого заключался в обильном выделение серного ангидрида после взрыва. Побочный эффект, так сказать. И эти клубы белого дыма с едким запахом вызывали раздражение и жжение во всей дыхательной системе. Отпугивая тем самым активных участников тушения пожаров и просто разгоняя людей из портового района куда подальше.
Был определенный риск получить обвинение в применении отравляющих боевых веществ. Небольшой. В теории. Но как таковых именно химических бомб никто не скидывал. Эти ведь и маркировку имели как фугасные, и действовали как фугасные. Да и серанит был одним из бесчисленных вариантов взрывчаток на основе аммиачной селитры. Вон — в Великую войну и не таким «говном» стреляли. Да еще и доказать нужно, увязав клубы серного ангидрида со взрывами бомб. Мало ли что в порту горит?
— Ну что, товарищи, — произнес Фрунзе, глянув на то, как часовая стрелка достигла двенадцати. — Полночь. Поздравляю вас с первым днем войны.
Все присутствующие заулыбались. Кто-то нервно, но большинство воодушевленно.
Михаил Васильевич же с трудом сдержал грусть в глазах. На него почему-то накатило. Он вспомнил, что после Великой Отечественной войны офицерский корпус в Советском Союзе воспитывался в парадигме «лишь бы не было войны». Из-за чего очень скоро получилось так, что советские офицеры стали самыми яркими и последовательными сторонниками мира в государстве. Хотя именно они должны были являться ярыми ястребами, ратовавшими за силовые решения.