А с британских авианосцев начали подниматься самолеты.
Они находились на боевом дежурстве. И готовились что днем, что ночью отразить налет на флот. Слишком уж очевидным был удар по нему. По большому счету ведь только тяжелые боевые корабли имели возможность отразить нападение Красной армии.
Ну…
Может и нет. Но без них надежды удержать Ригу не было вовсе. Поэтому штаб командования надеялся использовать тяжелые корабли как артиллерию дивизионного звена. Только очень тяжелую. Способную одних только пяти и шестидюймовых снарядов насыпать массу практически по любому из пригородов Риги. А если потребуется, то и главным калибром угостить.
И вот — налет.
Самолеты были полностью готовы и ждали только вылета. Пилоты — тоже. Дежурная смена пила чай и коротала время за байками. Так что минуты не прошло с первых взрывов, как они уже бежали к своим самолетам.
Пробег.
Взлет.
И набор высоты по восходящей спирали.
При этом по команде с флагмана береговые средства ПВО прекратили стрелять. Все равно целей не видно. А угрозу для своих истребителей такой огонь представлял.
И тут — началось…
Оказалось, что дирижабли шли не в одиночку. Их прикрывали тяжелые истребители. Которые в атаку и пошли, пользуясь своим преимуществом — примитивными системами ночного видения.
Изначально их делали для оснащения кораблей. Но Зворыкин сумел миниатюризировать установку для монтажа в тяжелый истребитель. Инфракрасный прожектор, камера, оптико-электронный преобразователь и простенький кинескоп с крошечным разрешением.
Ничего особенного.
Все уже имелось. Оставалось только «обработать напильником» и правильно применить.
Качество картинки даже не дрянь, а полный абзац. Удавалось различать только бесформенные пятна, связанные с работающими двигателями. Но и этого хватало, что позволяло в воздухе определять где кто.
Одиночное пятно — палубные истребители. Два пятна рядом — тяжелые истребители. Дирижабли же выглядели довольно массивно проступая большим силуэтом. У них ведь имелась система защиты от обледенения из-за чего весь массив жесткого каркаса для баллонов светился пусть и не ярко, но заметно.
Вооружение же тяжелых истребителей позволяло быстро и почти что безболезненно сбивать неприятеля. Сбривать. Разрывая самолеты англичан в клочья.
Палубные истребители пытались сопротивляться.
Дураков среди летчиков не было. И «лайми» практически сразу просекли, что их атакуют. И что это все — одна сплошная ловушка. Но… не видно же ничего. Тяжелые же истребители в маневренный бой не вступали и били на проходе.
Выныривая из кромешной тьмы давали короткую очередь из 20-мм автоматических пушек тонкостенными снарядами с повышенным содержанием взрывчатки. Местными аналогами Minengeschoß. Даже одно попадание такой «плюхи» в довольно хлипкие палубные бипланы ставило на нем жирный такой крест. Но их прилетало обычно два-три. Из-за чего эти «пепелацы» буквально лопались, разлетаясь.
После чего тяжелый истребитель, проявившись на несколько секунд во вспышке взрывов о пламени огня, исчезал, ныряя в темноту. Раз. И его вновь не видно.
Хуже того — это яркие пятна, какими падали горящие палубники, сильно мешали зрению пилотов. И тех, и других. Только советские истребители ориентировались по прибору. И с довольно высокой степенью безошибочности выходили на цель. Раз за разом… раз за разом…
На земле не выдержали и начали стрелять из зенитных пушек, видя это безобразие. Но несколько снарядов, прилетевших с кораблей, заставил зенитки замолчать. Отрезвив. Помочь истребителям они не могли, а вот сгубить жалкие остатки самолетов союзников — очень даже…
— Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город… — медленно произнес Фрунзе, когда прочитал доклад о ходе боя. Оперативный. Потому что вся эта операция отслеживалась из Ставки в реальном времени. Ретрансляторы на легких дирижаблях первого поколения позволили иметь прямую связь с авиагруппой…
Окружающие как-то странно скосились на Михаила Васильевича, но промолчали. Он иногда выдавал странные словечки и выражения. Все уже привыкли…
Приняв доклад о том, что все идет как надо, генеральный секретарь отправился на встречу с исторической секцией Академии наук и просто толковыми историками, которых ему подбирала контрразведки. Обе. И политическая, подчиненная Фраучи, и военная, что была под рукой Триандафилова.
— Здравствуйте товарищи, — поздоровался генсек, входя в просторную комнату для переговоров.