Вечно растрёпанные чёрные волосы были убраны в тугой хвост, глаза были подведены, губы накрашены. Вместо домашнего платья на ней красовались чёрная блузка и красная юбка. Нет, эта женщина никак не могла быть моей опекуншей. Хотя. Чего это я вру. Она могла бы оказаться кем угодно, если бы не произносила ни слова. Могла бы быть секретарём. Могла бы быть риэлтором. Могла бы быть...
- Нора! Хватит витать в облаках! - Анджела схватила меня за руку и грубо встряхнула её до громкого щелчка.
- Довольно, - за моей спиной послышался глубокий мужской голос. Я резко обернулась на своего спасителя. Перед собой я увидела мужчину средних лет. Он был высоким, практически на голову выше меня, широкоплечим. На вид ему было лет шестьдесят, не больше. Хорошо сложенный, с загорелой кожей. На голове у него красовались седые короткие волосы, которые подчёркивали невероятную голубизну глаз. И запах... Запах лекарств. Так пах мой отец. Знаю, что звучит это странно, но что поделать?! На нём был строгий брючный костюм чёрного цвета с какой-то эмблемой на кармане. Я не сразу смогла её рассмотреть, пока он не подошёл поближе ко мне
- Доброе утро, Нора, меня зовут мистер Адамс я... Но я уже его не слушала, а зачарованно смотрела на эмблему. На ней был изображён контур тела человека, вместо сердца у которого зияла красная дыра. По контору была надпись на латыни, мёртвом языке, но я знала, что она обозначает - "количество силы не увеличивает коэффициент знания". Эмблема научно-исследовательского центра, где работали и впоследствии погибли мои родители. - Мисс, вы в порядке? - спросил меня мистер-как-его-там-Адамс. Меня охватила дрожь. Всё, что связано с институтом, вызывало у меня волну страха вперемешку с гневом и болью. Всё, что служило напоминанием о смерти родителей, выбивало меня из колеи. - Да, - нет. Ничего не в порядке. Это они убили моих родителей. Это они меня отдали Анджеле. Это они меня оставили одну. Тут. Я начала трястись. Чувство, будто меня раздирало изнутри. Будто всё, что копилось со дня смерти родителей, опять хотело попасть наружу. Так же, как в первые часы после трагедии: вылиться в бесконечную истерику. Будто мои демоны вновь пытались показать себя этому миру. - Нет, - слово вылетело раньше, чем я смогла его удержать. Но сказано оно было не окружающим, а, скорее, самой себе в жалкой попытке успокоить. Просто не стоило реветь тут. Не стоило. Нужно было всего лишь потерпеть. Просто узнать, чего хочет гость. И всё. Кошмар должен уйти. Воспоминания должны уйти. Всегда всё уходило. Всегда всё уходило легко. Так же легко, как земля из-под моих ног. Только вот... Господи, хоть бы не заплакать, хоть бы не заплакать, хоть бы... - Поздно, - проговорила я вслух, прерывая внутренний монолог. Первая слеза уже катилась вниз по щеке. Тётя Анжела и мистер Адамс смотрели на меня, как на умалишённую. Ну, так обычно смотрят на людей, которые ни с того ни с сего начинают говорить в пространство и плакать по непонятной причине. - Мисс Борн, - ещё раз начал Адамс, - с вами точно всё хорошо?
По глазам видно, что такая ситуация ставила его в тупик. Я только открыла было рот, чтобы сказать, что всё могло быть лучше, если бы девять лет назад мои родители не погибли, но тётя уже открыла рот, дабы вставить свое слово: - Да, мистер Адамс, всё хорошо, - Анджела ухмыляется, покручивая кольцо на указательном пальце. - Мы можем продолжать, раз она уже здесь и почти спокойна, - на последних словах женщина чуть приподняла бровь.
Я лишь прикрыла глаза, силясь остановить непрошенные слёзы. Нужно как можно скорее закончить этот странный разговор и пойти успокоиться. Листок и карандаш. Вот что мне сегодня понадобится на ровне с кислородом и успокоительными таблетками.
- Да, всё хорошо со мной, - проговорила я, вытирая слёзы. Наступила тишина. Каждый размышлял о своём. - Мисс Анджела, не могли бы мы поговорить с вашей подопечной наедине? - спросил Адамс, прерывая молчание.
- Зачем? Разве вам не достаточно моего присутствия? - женщина выглядела обиженной.
- Мисс, - лишь одно слово. Но интонацией, с которой оно было сказано, можно было закалять сталь. - Конечно, - фыркнула тётя, развернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью в свою комнату, оставив нас наедине. Но вместо того, чтобы поговорить, мы вновь смотрели друг на друга и молчали. Тишина угнетала, заставляя все потаённые страхи вылезать на свет.
Я думала о том, что всё происходящее этим утром слишком подозрительное. Визит гостя, внешний вид тётки, странные разговоры. Всё это слишком напоминало какую-то сделку, только вот её смысл мне был не ясен. Всё слишком сложно, чтобы разобраться в этом в один момент. И пока я металась в неразберихе своих мыслей, мистер Адамс осматривал меня. Как будто что-то про себя сравнивал и делал пометки. Знаете, с таким лицом, обычно, люди находят отличия между двумя почти одинаковыми рисунками. Только вот с каким рисунком меня сравнивал он? Я непроизвольно съёжилась. Никогда не любила такие взгляды. Ход моих мыслей прерывает кашель гостя. - Мне очень жаль, - быстро проговорил он. - Если вы про то, что случилось девять лет назад, то мне не нужны соболезнования от людей, работающих на организацию, которая повинна в смерти моих родителей, - грубо ответила я. - Нора, - тихо начал Адамс. - Я работал с твоими родителями. Ты не представляешь, как мне жаль, честно. Я только открываю рот, чтобы сказать ему, что сожалениями их не вернуть, как он продолжил: - Но я пришёл не разговаривать о них. Я пришёл за тобой. Мне послышалось. Со стопроцентной вероятностью. Кошмар наяву. Я попятилась от него назад. По ночам мне снились сны об этом. Кошмары, в которых институт забирает меня, лишает свободы, а потом и жизни. Такими историями пугали детей в нашей округе: те, кто плохо себя ведут, отправляются в НИИ, чтобы на них ставили опыты. - Нет, нет, нет... - прошептала я. Такого не может быть. Это какая-то ошибка.