Мне было так горько. Невероятно горько и паршиво на душе. Всё то время, что мне довелось тут прожить, я создавала тут свой маленький мир. Такой небольшой, что в нём было место лишь мне и Рэму. Больше никто не мог в него входить. И вот теперь этот мир я покидала, уезжая. Оставался лишь пёс, который теперь был его единственным хранителем и обитателем.
Я задержалась на некоторое время в комнате, в которой жила у тёти.
Небольшая комнатка-коробка с окном на противоположной от двери стене, кровать с тоненьким одеялом, которое укрывало, но не согревало, с подушкой, которая видела мою слабость, но никогда не показывала свою, стена с рисунками. Лицами родителей, былых друзей, набросками с любимым Рэмом и птицами. Моя личная стена воспоминаний.
В моём придуманном мире существовала Стена Истории. Согласна, что слишком помпезно. Но для меня эта стена значила невероятно много. Именно она с самого первого дня стала альбомом моей жизни в этом доме. Наглядным пособием по взрослению человеческой души.
Дверь в комнату отворилась: в проёме показались гость и Рэм:
- Нора, ты идешь? - нетерпеливо спросил Адамс.
Рэм быстро прошмыгнул внутрь и прошагал ко мне опущенной головой.
- Да, уже иду, - проговорила я, погладив животное по голове. Так странно: мы так много вместе пережили, а теперь разлучаемся. Так много всего было. Неужели всё всегда так резко обрывается? Наверно, да. По-другому ведь не бывает?
Я осмотрела комнату на предмет забытых вещей, но ничего не привлекло внимания. Лишь несчастный пёс сидел около моих ног, положив голову на пол.
- Я люблю тебя, - так тихо, чтобы только Рэм услышал, произнесла я. - Я найду способ вернуться сюда и забрать тебя, обещаю.
Иеремия вскинул голову и заглянул мне прямо в глаза. Надеюсь, что он меня понял.
Я поднялась. Больше меня здесь ничего не держало. Я сделала два шага по направлению к двери, когда Рэм преградил мне дорогу, подложив то-то под ноги.
- Ох, - я взяла игрушку нежно в руки. - Спасибо, зайка!
Ах, точно. Вот, что я забыла. Игрушка, подаренная родителями. Небольшой серый мышонок, который символизировал мой страх к себе подобным. Так мама с папой пытались преодолеть мою фобию.
Я, прижимая одной рукой к груди мышонка, другой подхватила пса и поцеловала в лоб. Потом мне удалось с большим трудом просто поставить собаку на пол, так как Рэм не хотел отходить от меня.
- Прошу, Рэм, - я с болью в глазах смотрела на него. - Прошу, не делай наше прощание ещё тяжелее, чем есть сейчас.
И вот тогда я услышала впервые, как он завыл. Так протяжно и горько, будто уже потерял меня, будто бы я уже была слишком далеко. Я не могла больше находиться здесь, иначе рисковала тоже завыть и начать упираться, лишь бы меня не забирали.
Я ракетой вылетела из комнаты в прихожую, где чуть не упала на мистера Адамса. Лишь чудом увернувшись от столкновения, я отошла к двери.
В моих руках оказались лишь рюкзак и небольшая квадратная сумка с художественными принадлежностями.
Тетя заперлась в комнате. Даже попрощаться не вышла. Так что единственным, кто вышел проводить меня, был Рэм, чей вой не прекращался ни на секунду.
- Идём? - мужчина стоял возле двери, чуть привалившись к косяку.
Я кивнула Адамсу.
Он кивнул в ответ и открыл мне дверь, приглашая пройти первой, после чего я последний раз обернулась. Одними губами прошептав "прощай" всему, чего тут натерпелась; всему, что тут пережила; всему, что ненавидела; всему, что любила, я покинула квартиру, которая могла бы претендовать на филиал Ада на Земле.
Последним, что я увидела, были глаз Рэма, наполненные тоской. Мои же глаза были полны слёз.
"Прощай!" - и жирная линяя перечеркнула мое прошлое, приглашая пройти в будущее, которое выбрали для меня тётя Анджела и мистер Адамс.
* * *
Мистер Адамс открыл передо мной дверь машины, и я послушно села внутрь. Какой смысл противиться? Я уже больше ничего не могу сделать без разрешения.
Да, я могла бы бежать. Далеко, куда глаза глядят. Могла бы найти укромное место и отсиживаться там, я же знаю Центральную Провинцию как свои пять пальцев. Но что будет, если меня всё же найдут? Мне конкретно пригрозили, что сладко точно не покажется.
Так что сейчас я всего лишь безвольная кукла, которая переезжает от одного хозяина к другому. Мне сейчас слишком горько, чтобы о чём-то размышлять. Осталось лишь желание пожалеть себя, рыдая, рыдая, рыдая. И если бы в голове было пусто, то было бы легче отдаться истерике, но там осталась лишь одна установка. Главное - соблюдать правила. Она всему мешает, возвращая мысли обратно.
Мне до сих пор жутко от одной лишь фразы, сказанной Адамсом ранее: «Тогда, мисс Борн, я уведу вас силой. Вам это не понравится. А если еще и бежать попробуете, то вам несдобровать».