— Знаешь что, Васнецова, — повернулся к ней, сердито раздувая ноздри и упираясь кулаками в матрас, — тебе и так все условия созданы для того, чтобы спать как младенец и не жужжать, а ты ещё недовольна! Мы, между прочим, в этом номере на равных правах, так что половина одеяла — моя.
— Я с тобой под одним одеялом спать не буду.
— Как хочешь, но мою половину мне предоставь, будь добра, — на эмоциях дернул покрывало на себя, отобрав законную часть. Укрылся, наконец, ощущая такое желанное тепло.
— Ты… ты дебил, Воронцов, — привычно прошептала, скидывая с себя одеяло и отворачиваясь.
Из-за тюля виднелось никак не ночное, но сумеречное небо, соответствующее белым ночам Санкт-Петербурга. В шортах с майкой, спустя непродолжительное время, стало немного зябко. Холод, по своей сути, бодрит. И это служило ещё одним поводом к тому, чтобы провести эту ночь без сна.
— Жень… Может, прекратим? — прошептал, смотря на девичью спину и неприкрытые плечи. — Мы оба не выспимся, если не придём к компромиссу.
— К какому ещё компромиссу, Денис? Если ты ведёшь себя как дебил.
— Ну, спасибо, — криво усмехнулся, тем не менее, не желая продолжать дебаты. — Ложись на свой любимый левый бок и под одеяло. Ничего с тобой не случится. Васнецова…
Девушка не спешила поворачиваться, но здравомыслие взяло верх над упрямством и, немного погодя, она перевернулась, оказавшись лицом к напарнику. Воронцов еле заметно улыбнулся, делясь с нею половиной одеяла.
— Если что, я привык засыпать на правом боку, поэтому даже не надейся, что я отвернусь.
— Я уже ни на что не надеюсь, Воронцов, — глубоко втянула носом воздух, заглянув в карюю радужку. — Спи.
— Сплю, — смотрел в настороженное лицо напарницы, пока она поспешно не отвела взгляд. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Денис.
***
День выдался абсолютно летним — с ласковым солнцем и тёплым ветром. Кожу приятно пригревало, а на лице волей-неволей расползалась улыбка. Наверное, причиной этому был ещё и тот факт, что ранним утром, открыв глаза, Воронцов увидел на соседней подушке мирно спящую Женьку, и ощутил её пальцы в своей руке. Одна мысль об этом сводила мышцы лица в неприлично счастливой улыбке.
— … мы приближаемся с вами к мосту поцелуев. Есть несколько теорий происхождения его названия, но вас, разумеется, заинтересует самая романтичная. Согласно одной из легенд, название этого места объясняется тем, что в старину у влюблённых был обычай: при переходе через мост целоваться, чтобы никогда не расставаться. Эта неразводная переправа через реку противопоставляется разводным мостам, расходящиеся створки которых символизируют расставание, — экскурсовод улыбнулась.
Денис с Васнецовой взглянули на плещущуюся внизу тёмную воду реки Мойки. Краем взгляда, оба заметили как парочки, которые вместе с ними присутствовали на экскурсионном туре, стали целоваться.
— Считается, что влюблённые, поцеловавшиеся на мосту, непременно будут счастливы. И мера этого счастья будет зависеть от того, как долго длится их поцелуй.
Воронцов, искоса наблюдая за Женькой, негромко спросил, опираясь ладонями о перила:
— Не хочешь поддержать традицию, сохранённую в веках? Тем более что нас здесь все принимают за пару.
— Более дурацкого предложения в жизни не слышала, — скептически хмыкнула, провожая взглядом проезжающие мимо машины. Потом чуть смягчилась и негромко добавила. — Мы же не влюблённые, чтобы эту традицию поддерживать.
Денис усмехнулся, ожидая подобной реакции.
— А я всё равно хочу тебя поцеловать, — внимательно посмотрел на Васнецову, явно опешившую от его неожиданного заявления. — И поцелую. Потому что Питер — город романтики.
Невольно подался вперед и коснулся губами девичьих губ. Женя, предсказуемо, замерла в немом изумлении, но неуверенно поцеловала в ответ, поддаваясь неведомому чувству, перевернувшему всё внутри. Даже не успела осознать, как под ладонью ощутила ткань его рубашки, за которую ухватилась в надежде соблюсти хоть какие-то границы и не позволить ему стать слишком близко.
Губы узнавали друг друга, считай, впервые, если не считать тех нескольких поцелуев напоказ для любимых сестёр. И, оказалось, это не одно и то же с тем, когда вы целуетесь, потому что оба этого хотите. А Васнецова, несмотря на свои отнекивания, тоже этого хотела.
— Смотри-ка, а говорила, что традиция дурацкая… — насмешливо выдохнул ей в губы, отстраняясь и сплетая пальцы с её ладонью, которой она опиралась на мост.
— Дебил, — поспешно облизала губы, не поднимая на него взгляда. Сердце трепыхалось как птица запертая в клетке.
Воронцов лишь улыбнулся, уже привыкший к тому, что прозвище, данное когда-то Женькой, лучше любого изысканного комплимента.
— Что ж, продолжим нашу экскурсию…
Васнецова вообще ничего не понимала из того, о чём им рассказывали далее. Всё, что пульсировало в ней — это осознание ладони Дениса, которую он с того момента так и не выпустил. Руки у него были горячие и влажные. Женя чувствовала, как у неё самой потеет ладошка, но выбираться из плена крепких пальцев не желала, и от этого ещё больше ощущала жар розовеющих щёк.
Они исходили центр Петербурга вдоль и поперёк. Их сопровождал автобус, позволяя преодолевать большие расстояния, чтобы увидеть множество прекрасных мест за короткий промежуток времени. Васнецову особенно впечатлили дворцы-колодцы. Небо, видневшееся между домами замкнутым квадратом, было безоблачным с выраженным синеватым оттенком. Воронцов запечатлел этот восхитительный кадр на старый пленочный фотоаппарат, взятый с собой. На него же, при любой удобной возможности, он украдкой фотографировал Женьку, будучи уверенным, что она не замечает.
День пролетел незаметно. И, к счастью, не было ни одной свободной минуты, чтобы остаться наедине. К счастью — потому что Васнецова боялась, что бесследно произошедшее на Поцелуевом мосту не пройдёт. И когда-то придётся объясниться. Но лучше поздно, как говорится… Поэтому она была рада, что момент можно оттянуть посредством насыщенного тура и присутствием посторонних людей.
Финальной точкой экскурсии стали разводные мосты — те самые, которые так хотела увидеть Женька. Но вот тут-то радость оказалась омрачена лёгкой паникой. Как ни старайся, придётся вернуться в номер отеля и как-то сосуществовать вместе. Вдвоём. И спать на одной кровати, чёрт бы побрал шефа за такую подлянку. Короче, первая командировка грозилась стать последней в жизни Васнецовой. Оставалось надеяться только на усталость, что медленно заполняла тело жидким воском, и на то, что задушевным разговорам Денис предпочтёт уютную постель.
Всё-таки картинка двух рассоединяющихся громадин заставила ненадолго позабыть о беспокойстве. Чувства при разъединении Дворцового моста оказались неоднозначными. Было удивительно, как устроен механизм, позволяющий такой тяжеленной конструкции расходиться. Не покидало чувство восторженного ребёнка, глядящего на мир широко распахнутыми глазами. И, одновременно с этим, в сердце оседала лёгкая тоска — две половинки одного целого медленно, но верно отдалялись друг от друга. Несмотря на то, что разводные мосты всегда сходились обратно, это вызывало тихую грусть.
Воронцов стоял чуть позади и в какой-то момент осторожно привлёк Женьку к себе. Две крепкие ладони сомкнулись на девичьем животе, а дыхание защекотало волосы на светлой макушке. Васнецова ощутила непреодолимое желание снова коснуться губ, что целовали её сегодня. Но если она поддастся этому порыву, прощай всякая надежда на то, что разговора, которого она так боится, удастся избежать. Хотя и сейчас шансы невелики…
Тёплые губы прижались к её виску. И все шансы разума одержать победу в борьбе над сердцем сокрушились. Сила воли Жени оставляла желать лучшего во всех жизненных проявлениях, кроме спорта. Поэтому развернувшись в этих тесных объятиях, не думая, она нашла его губы своими.