Теперь многие советские люди знают ее имя — оно не раз уже мелькало в нашей печати, а в дни двадцатилетия победы над фашистской Германией Вики Оболенская была награждена орденом Отечественной войны I степени. Но тогда, в Париже, я услышала о ней впервые.
Почему меня так трогает эта судьба?
Я преклоняюсь перед светлой памятью советских военнопленных, таких, как Василий Порик, Федор Полетаев и других известных и неизвестных наших героев — простых русских людей, яркие жизни которых осветили, подобно кометам, черное небо оккупированной Европы.
Я преклоняюсь перед этими, ушедшими в бессмертие, героями, их подвиги меня восхищают, но… не являются неожиданными. Они — естественное следствие советского образа жизни, советского строя, советской морали. Так и должны были поступить наши люди, воспитанные комсомолом и партией, солдаты, принявшие воинскую присягу.
Но как могла совершить свой патриотический подвиг эта парижанка, которую «девочкой глупой в двадцатом году увезли» из России? Что поддерживало в страшных застенках гестапо эту избалованную светскую женщину, панически боявшуюся физических мучений?
Вот что пишет о ней Элизабет Брюне — товарищ по Сопротивлению, а впоследствии и по тюремной камере: «Вики обладала некоторыми чисто русскими качествами: легкостью, с которой она все ловила на лету, страстью к чтению, интересом к людям, к танцам, к удовольствиям, удивительной способностью принимать как должное все, что приносит жизнь, — и хорошее, и плохое. До войны она могла показаться всего лишь умной и пылкой женщиной, обожающей жизнь. Нужно было произойти крушению Франции, которую Вики так любила, чтобы в этой богатой натуре выкристаллизовались все ее удивительные качества».
Жизнерадостность и веселая ироничность не изменили Вики и в тюрьме, в страшном Старом Моабите. Вот что рассказывает о ней, уже приговоренной к смертной казни, находившаяся в соседней камере Жаклин Рамейе:
«Вики научила меня азбуке Морзе, стуча в цементную стену своей расческой. Первым посланием, которое я смогла разобрать, было следующее: „Я хочу крепкого чаю с тостами и вареньем“. В момент, когда нас выводили на прогулку, Вики прислонялась к двери своей камеры. Отодвигались засовы и я выходила, смотря налево. Она была там, всегда в хорошем настроении, всегда приносящая с собой новости, надежду, шутку, порой какую-нибудь, поддерживающую наш дух „утку“: „Утверждают, что пришло помилование. Нам дают 25 лет каторги. Необходимо экономить обувь!“ И мы смеялись… До того дня, когда, вместо того чтобы увидеть улыбку Вики, я увидела только голую стену».
Больше всего на свете Вики боялась проговориться на допросах — обладая феноменальной памятью, она помнила все, интересующие гестапо фамилии, телефоны, адреса, явки. Боязнь эта оказалась напрасной. О поведении Вики во время мучительных допросов лучше всего говорит прозвище, данное ей тюремным следователем: «Княгиня „их вайс нихт“» — «Княгиня „я ничего не знаю“».
Гестапо предложило Оболенской жизнь в обмен на обещание сотрудничать с ним. Фашисты пытались играть на ее «эмигрантских чувствах». С чего это, мол, русская аристократка, живущая в эмиграции, должна погибать за интересы чуждых ей стран — Франции и России?
В ответ на это Вики сказала: «Я — русская, жила всю жизнь во Франции, не хочу изменить ни своей родине, ни стране, приютившей меня».
Ее слова были записаны впоследствии Софьей Носович — близким другом Вики. На квартире у Носович арестовали Оболенскую, их двоих вывели к полицейской машине, сковав одной парой наручников. Софья Носович с усмешкой продекламировала тогда Вики строки из русского романса:
Носович тоже была приговорена к смертной казни. Но впоследствии казнь заменили двадцатипятилетней каторгой. После освобождения Софья Носович была награждена орденом Почетного легиона. Сейчас она живет в Париже. После пыток гестапо потеряла слух… Я хотела с ней встретиться, но, к сожалению, Софья Носович была очень больна…
В концентрационном лагере в камере смертников с Оболенской и Носович некоторое время находилась молодая советская женщина-врач из Воронежа. Звали ее Еленой.
Фашисты приговорили ее к смертной казни за связь с немецкими коммунистами.