Вся эта проблематика близка тому, что изучает теория познания, гносеология как особая область философии. Но разумеется, говоря о гносеологической проблематике творчества Чехова, бессмысленно искать в нем пересказ или иллюстрацию тех или иных философских тезисов. Чехов не решает, как философ, специальных вопросов теории познания. Он, как художник, пишет о человеческих судьбах, изображает социальное бытие русского человека в 80-900-е годы. Речь идет о философской концептуальной основе художественного мира. Не к исследованию природы познания самой по себе, не к иллюстрации философских положений при помощи картин и образов, а к целостному воплощению мира в свете своего «представления жизни» стремился Чехов в своих произведениях. И творчество его философично
27
в ином смысле, нежели творчество других великих художников - таких, как Толстой и Достоевский.
Нередко философская основа творчества Чехова вообще отрицается. «В прозе Чехова «философская тема» не имеет - и не может иметь - самостоятельного значения»3- одно из многих характерных выражений такой точки зрения. Но при этом имеется в виду явно дочеховское понимание «философской темы».
Когда современные писателю критики говорили об «отсутствии какого бы то ни было объединяющего идейного начала» у Чехова, под объединяющим идейным началом понималась какая-либо идея, доктрина, проблема конечного, догматического порядка. «Громадное влияние любви на судьбу и людей и людских дел», о котором писал Гончаров4, «самосовершенствование в духе религиозном», которое занимало творческое сознание Достоевского 5, задача «очеловечить евангельское учение», которая
осознавалась Лесковым как «самая благородная и вполне своевременная»
6
(этот ряд самоопределений можно было бы продолжить), - отсутствие такого рода объединяющей идеи или проблемы у Чехова, действительно, отличает его от большинства предшественников или современников. Еще менее приемлемым писатель считал прямое теоретизирование в литературе: «К черту философию великих мира сего! Она вся, со всеми юродивыми послесловиями и письмами к губернаторше, не стоит одной кобылки из «Холстомера» (П 4, 270).
28
Об отсутствии философского интереса у Чехова, казалось бы, говорит и то, что он был равнодушен или крайне скептичен по отношению к концепциям профессиональных философов-современников. Брошюру К. Н. Леонтьева «Наши новые христиане» Чехов охарактеризовал в обозрении «Осколки московской жизни» как «продукт недомыслия»7. Отнюдь не философские идеи Вл. С. Соловьева произвели впечатление на Чехова, а (если судить по чеховской записи в дневнике 1896 г.) сообщенный тем. рецепт от геморроя. Об отношении Чехова к таким философам, как В. В. Лесевич, Н. К. Михайловский, С. Н. Южаков, говорит характеристика, которую он им дал в письме к
издательнице журнала «Северный вестник»: «Приглашайте настоящих ученых и настоящих практиков, а об уходе ненастоящих философов и настоящих социолого-наркотистов не сожалейте» (П 3, 279). Не менее пренебрежительны чеховские отзывы о Д. С. Мережковском, А. Л. Волынском. Словом, Чехов не укладывается в рамки ни одного из философских учений или направлений, не найти в его произведениях обоснования или защиты ни одной из многочисленных идей, бывших в философском обиходе его эпохи.
Наконец, мешает увидеть в Чехове философа и известная особенность его героев. Герои Толстого и особенно Достоевского - нередко титаны мысли, у Чехова же, говоря словами доктора Рагина, «мелюзга философствует» (8, 122).
Эти-то бесспорные факты - несводимость творчества Чехова к какому-либо учению или доктрине, несвязанность его ни с одним из философских направлений эпохи, философская несамостоятельность чеховских героев - выдвигаются как доказательство отсутствия у него философской темы.
29
Но несамостоятельность философствующих героев Чехова (которая, как увидим, входила в художественный расчет автора), отсутствие у Чехова претензий на открытие «вечных тайн» души и определяющих законов бытия не должны заслонять философского по своей сути характера его творчества. Чеховское «представление жизни», дающее смысл его художественному миру, не сводимо к философским суждениям, логическим тезисам. Но несомненна философская наполненность его творчества. В произведениях Чехова перед нами всегда живая и цельная картина действительности. А тот авторский угол зрения, который мы определяем как интерес к проблемам познания человеком мира, ориентирования в нем, присутствует в глубине этой картины. Он выражается в принципах отбора событий, деталей, в логике сюжета, логике построения человеческих судеб и в целом ряде иных моментов. И эта особая направленность авторских интересов не может не учитываться, как увидим, при интерпретации большей части чеховских произведений.