Пессимизм ведет к безнравственности, а порождается он особым взглядом на время и судьбы. Ананьев, рассуждавший подобным образом в молодости, сошелся с Кисочкой и бросил ее, а Штенбергу, который сейчас проходит тот же жизненный этап, через который прошел
32
в свое время Ананьев, его «высокопробные мысли» не мешают совершать «донжуанские набеги» в соседнюю Вуколовку.
Иного отсчета времени придерживается сейчас Ананьев. В прошлом году, говорит он, на месте стройки была «голая степь», теперь строительство дороги принесло с собой «жизнь, цивилизацию», а после, «лет этак через сто или двести, добрые люди настроят здесь фабрик, школ, больниц и - закипит машина!» (7, 106). Пока есть силы, до старости, утверждает Ананьев, надо совершать практические поступки и думать об их нравственности или безнравственности («ломать головы, изобретать, возвышаться над шаблоном, жалеть рабочих, красть или не красть», работать для прогресса науки, искусства, не «считать «вздором, нелепостью» творения Шекспира и Дарвина только потому, что и гении смертны, не пожимать плечами в ответ на проклятые вопросы - и т.д. и т.д.). Иными словами - соизмерять нравственность с продолжительностью человеческой жизни и с обозримыми отрезками времени.
К такой концепции Ананьев пришел в поезде, в ночь бегства от Кисочки: «Я уже ясно сознавал, что мною совершено зло, равносильное убийству, совесть погнала меня назад в N., и я, не мудрствуя лукаво, покаялся перед Кисочкой, вымолил у нее, как мальчишка, прощение и поплакал вместе с ней.» (7, 134, 136). С этого открытия, как он считает, у него началось «нормальное мышление».
К каким выводам ведет читателя автор, сталкивая эти две логики, два отсчета времени, две морали? Или: какие авторские приемы должен почувствовать читатель, чтобы прийти выводам, адекватным авторскому замыслу?
Речь Ананьева убедительна, его образ мыслей привлекателен, он свою логику и свое право на поучения выстрадал. И обычно, в иных художественных системах,
33
этого бывает достаточно, чтобы читатель увидел в подобной характеристике указание на согласие автора героем. Так не следует ли решить, что действительны: итог повести - выводы Ананьева, основанные на его жизненном опыте? Разумеется, соблазнительно видеть выразителя позиции автора в этом проповеднике идеи прогресса и практического добра. Некоторые исследователи поддались искушению именно такой интерпретации.
Но Чехов писал не ради утверждения «элементарной нравственной истины», от элементарных истин он вообще отталкивался, чтобы вскрыть сложность того, что всем кажется простым или очевидным.
Речь Ананьева - это своего рода проповедь, обращенная не только к одному конкретному слушателю, а к молодым людям вообще. О возможностях проповедничества Чехов не раз писал в конце 80-х годов (видимо, имея в виду опыт, с одной стороны, сильно привлекавшего его внимание таганрогского протоиерея В.А. Бандакова и, с другой - проповедовавшего всей России Льва Толстого).
Проповедь самых прекрасных истин, увы, либо бессильна, либо ведет к самым неожиданным для проповедующего последствиям - над этой печальной закономерностью Чехов размышлял в рассказах «Без заглавия», «Припадок». Мотив бессилия, а потому практической бесполезности проповеди отчетливо звучит и в «Огнях».
Ананьев доказывает студенту, что тот «мыслит неподобающим образом» (как это доказывал старик-настоятель монахам, а студент Васильев - своим приятелям). Студент же слушает «без интереса», усмехается, а в конце поучительной, как рассчитывает Ананьев, истории о Кисочке заявляет: «Все это ничего не доказывает и не объясняет. >Надо быть очень наивным, чтобы верить и придавать решающее значение человеческой речи и логике. Словами можно доказать и опровергнуть все, что угодно» (7, 137-138).
34
Ананьев делает из своей историй и из своего открытия универсальные, общеобязательные, как ему кажется, выводы, видит в ней «прекраснейший урок» для всякого молодого человека. Но на первого же конкретного молодого человека проповедь не оказывает ожидаемого воздействия. Слушатель говорит о неприложимости услышанной истории и выводов из нее к своей жизни с ее конкретными проблемами, диктующими определенный образ мыслей.