Тот поколебался было с минуту.
– Говори, братец, смело, – ободрил его губернатор.
– Они на меня, вишь, сердце имеют: этта чиновник один большой приезжал нас левизировал, так я ему нажаловался на них...
– Когда же тебя в последний раз наказывали?
– Да вчера.
– За что, вы говорите, наказывали его вчера, г. смотритель?– спросил его превосходительство.
– Набуянил-с, ваше превосходительство: вчера утром помоями меня облил-с, – выяснил, наконец, смотритель свою заветную мысль.
Губернатор при этом хоть бы улыбнулся.
– Зачем ты это сделал? – спросил он только у арестанта.
– Их благородие "каторжным жидом" меня обозвал: я эвтого прозвища слышать не могу,– пояснил в свою очередь заключенный.
– Я, ваше превосходительство, в шутку-с,– опять залепетал смотритель, как малый ребенок.
– В таком случае я не понимаю, за что же было наказывать его, г. смотритель!– обратился к нему губернатор, слегка покраснев почему-то.– Позволяя себе шутить с арестантами, вы должны были прежде всего подумать, что на шутку каждому позволительно отвечать шуткой же...
– Какая же это, ваше превосходительство, шутка-с,– осмелился обиженно выговорить смотритель.
– Точно такая же, как и ваша-с; только с вашей точки зрения еще поостроумнее... Стыдитесь, г. смотритель, заставлять меня краснеть за вас перед арестантом!– сказал губернатор с таким достоинством в позе и в голосе, что даже этот арестант посмотрел на него с невольным уважением.
– Это меня, ваше превосходительство, спервоначалу "каторжным жидом"-то г. прокурор прозвал... на другой день, как я на них нажаловался,– пояснил окончательно заключенный, в первый раз назвав губернатора его официальным титулом.
Его превосходительство посмотрел на него с минуту в тяжелом раздумьи.
– Можете теперь быть уверены, любезный друг, что никто уже больше не будет наказывать тебя без вины и раздражать неприличными шутками,– сказал он арестанту,– Потрудитесь, г. смотритель, сию же минуту распорядиться расковать его!– прибавил губернатор подумав.
Смотритель стрелой вылетел из камеры.
– Ваше превосходительство, вероятно, еще мало знаете этот народ,– осмелился заметить губернский прокурор чрезвычайно почтительно.
– Потому и знакомлюсь с ним,– сказал ему холодно губернатор.– Вы очень верно предсказали мне давеча, г. губернский прокурор, что я не встречу здесь ничего веселого; но зато я много вижу поучительного...
Подумав немного, его превосходительство обратился снова к арестанту:
– Веди же теперь себя лучше: мы очень скоро опять увидимся, и я буду положительно знать тогда, насколько ты был прав сегодня.
Проговорив это, губернатор вышел, учтиво попросив Падерина проводить его в острожную больницу.
В больнице оказался безукоризненный порядок. Расторопный молодой фельдшер, торопливо вскочивший при появлении губернатора от какого-то больного, отвечал на все вопросы его превосходительства совершенно толково и в то же время очень сильно, что особенно понравилось Павлу Николаевичу. Прежде всего здесь бросалась в глаза необыкновенная опрятность: белье на арестантах, белье на кроватях, столы, пол, стены, самый воздух больницы – все было так чисто, что лучше нельзя было и требовать (не разб.).
Больных оказалось сравнительно очень много; но достаточно было только раз взглянуть на их спокойные и довольные лица, чтобы сразу же и понять, что больница для этих изгнанников общества была тем раем (не разб.), в котором Адам почувствовал всю мерзость грехопадения. Губернатор только для одного виду спросил у них: довольны ли они всем? И получил самый удовлетворительный ответ с прибавкою двух-трех трогательных благословений инспектору врачебной управы.
– Кто же заведует больницей непосредственно? – обратился его превосходительство к фельдшеру.
– Есть особый лекарь-с, ваше превосходительство; но больше сами инспектор заведуют-с,– ответил тот бойко.
– Часто он здесь бывает? – спросил его губернатор.
– Раз в сутки-с, ваше превосходительство; редко-с через день,– доложил фельдшер.
– Однако ж в остроге нашлась, чего я не ожидал, и веселая картина,– сказал довольный его превосходительство как-то вскользь Падерину и, помолчав, спросил у фельдшера:– Как фамилия инспектора врачебной управы?
– Ангерман-с, ваше превосходительство.
– А зовут?
– Иосиф Васильич, ваше превосходительство.
Губернатор опять записал что-то в свою памятную книжку.
– Позвольте вам доложить, ваше превосходительство,– не утерпел промолчать губернский прокурор,– что инспектор врачебной управы оказывает слишком много вредного снисхождения арестантам, не выписывая иногда по нескольку дней совершенно уже здоровых-с...
Губернатор промолчал, но посмотрел на губернского прокурора таким взглядом, каким развитый европеец смотрит на австралийского дикаря.
– Скажите от моего имени вашему инспектору,– обратился его превосходительство к фельдшеру,– что я остаюсь совершенно доволен всем, что здесь вижу...
И губернатор быстро вышел из больницы.
– Вшюват-с... ваше превосходительство-с,– доложил впопыхах смотритель, почти наткнувшись на него носом в полутемном коридоре.
– Проводите меня, пожалуйста, в общую арестантскую камеру,– сказал ему только его превосходительство холодно-вежливо.
Большая арестантская камера по своим помещениям немного чем отличалась от острожной кухни; она могла бы даже, пожалуй, перещеголять ее своим воздухом, если бы смотритель не успел уже распорядиться вынести известного ушата и покурить вересом. Арестантов в ней было в настоящую минуту человек шесть – не больше. Губернатор подошел к ним очень близко и ласково поздоровался.
– Всем ли вы довольны, друзья?– спросил его превосходительство у арестантов, поочередно заглядывая каждому в глаза, как будто хотел прочесть в них то, чего не доскажут оробевшие языки.
Арестанты сначала было замялись.
– Весьма довольны, ваше превосходительство!– надумавшись, ответили они через минуту официальным тоном и в один голос, только какой-то чрезвычайно молодой еще арестант высунулся было немного вперед и хотел сказать что-то непохожее на это, но другой, более опытный, осторожно дернул его за рукав, не дав ему таким образом высказаться.
Губернатор это заметил.
– Ты хочешь, любезный друг, что-то сказать мне,– спросил он у него как можно ласковее.
Арестант смущенно молчал.
– Говори же, не бойся,– настаивал так же ласково его превосходительство.
Арестант смутился еще больше.
– Ну, я тебя прошу начинать,– сказал губернатор с такой нежностью в голосе, что молодой арестант только вскинул на него своими голубыми глазами и в ту же минуту перестал колебаться...
– Меня, ваше превосходительство, вот уже одиннадцатые сутки без допросу здесь держат,– сказал он робея.
– Как!.. без допросу... одиннадцать суток?!– с негодованием изумился губернатор.– Что это значит?– спросил он опять оторопевшего смотрителя.
– Он, наше превосходительство, взят по подозрению в убийстве своей любовницы,– понес чепуху смотритель.
- Не можете ли, по крайней мере, вы, г. губернский прокурор, объяснить мне эту новую случайность?– обратился его превосходительство к Падерину.
– В остроге, ваше превосходительство, время для таких молодцов тянется очень медленно, так что часто они принимают часы за сутки,– сострил ни с того ни с сего прокурор Падерин,– видно, и он растерялся в эту минуту не на шутку.
Губернатор смерил его глазами с ног до головы.
– Как вы думаете, г. губернский прокурор: достало бы у вас духу острить, если бы вы были на его месте?– спросил его превосходительство в сильном негодовании.– Гораздо будет лучше для вас,– прибавил он энергично,– когда ваши остроты будут произноситься в другом месте, везде, где им угодно, но не здесь, где я желаю видеть только, как вы исполняете вашу прямую обязанность.