Клянусь паденья горькой мукой,
Победы краткою мечтой;
Клянусь свиданием с тобой
8 И вновь грозящею разлукой;
Клянуся сонмищем духов,
Судьбою братьев мне подвластных,
Мечами ангелов бесстрастных,
12 Моих недремлющих врагов;
Клянуся небом я и адом,
Земной святыней и тобой;
Клянусь твоим последним взглядом,
16 Твоею первою слезой,
Незлобных уст твоих дыханьем,
Волною шелковых кудрей;
Клянусь блаженством и страданьем,
20 Клянусь любовию моей:
Я отрекся от старой мести,
Я отрекся от гордых дум;
Отныне яд коварной лести
24 Ничей уж не встревожит ум.
Хочу я с небом примириться,
Хочу любить, хочу молиться,
Хочу я веровать добру...
В монологе Демона, обращенном к Тамаре, нет деления на строфы. Но остальные элементы ритма здесь налицо. Не будем особо говорить об очевидных признаках, скажем только, что эти строки отличают: ямбический размер, постоянное чередование мужских и женских окончаний, неизменные рифмы (которые, правда, расположены по формулам то abab, то cddc), постоянные паузы в конце каждой строки (несколько ослабленные в строках 3-4, 7-8 и особенно 23-24, но все же и здесь вполне ощутимые); более или менее постоянные цезуры внутри строк - после второго слога, после слов клянусь, и вновь, моих, ничей, хочу, а в строках 21-22 после четвертого - я отрекся; в большинстве строк слышатся внутренние рифмы или, точнее, созвучия одних и тех же слов; реальные ударения в большинстве строк падают одинаково:
Клянусь позором преступленья...
__ _/_ __ _/_ __ _°_ __ _/_ __
Такую же схему видим в строках 4, 6, 7, 8, 9, 11, 12, 13, 14, 16, 18, 19, 20, 25, 27, то есть в пятнадцати строках из двадцати семи. Наконец, выдержан и синтаксический ритм - подавляющее большинство фраз строится сходным образом, занимая то одну строку:
Клянусь я первым днем творенья,
то две строки:
Клянусь позором преступленья
И вечной правды торжеством,
то четыре:
Клянуся сонмищем духов,
Судьбою братьев мне подвластных,
Мечами ангелов бесстрастных,
Моих недремлющих врагов...
Причем фразы располагаются так (по числу строк):
1-1-2-2-2-4-2-4-1-1
В самом расположении обнаруживается закономерность, особенно если учесть, что строки 15-18 распадаются на 15-16 и 17- 18, ибо одна из этих двух фраз связана противопоставлением "последний взгляд" - "первая слеза":
Клянусь твоим последним взглядом,
Твоею первою слезой,
и таким образом последовательность окажется симметричной и до конца закономерной:
1-1-2-2-2-4-2-2-2-1-1
Отсутствие строф восполнено, как видим, другим, не менее убедительным ритмом - ритмом усиленных синтаксических повторов.
Спустимся еще ниже по нашей лестнице ритмов.
Вот пример из пушкинской "Полтавы" (1828) - здесь идет речь о том, как Кочубей и его жена узнали о судьбе их дочери, полюбившей Мазепу и покинувшей отчий дом ради коварного старца:
И вскоре слуха Кочубея
Коснулась роковая весть:
Она забыла стыд и честь,
4 Она в объятиях злодея!
Какой позор! Отец и мать
Молву не смеют понимать.
Тогда лишь истина явилась
8 С своей ужасной наготой.
Тогда лишь только объяснилась
Душа преступницы младой.
Тогда лишь только стало явно,
12 Зачем бежала своенравно
Она семейственных оков,
Томилась тайно, воздыхала
И на приветы женихов
16 Молчаньем гордым отвечала;
Зачем так тихо за столом
Она лишь гетману внимала,
Когда беседа ликовала
20 И чаша пенилась вином;
Зачем она всегда певала
Те песни, кои он слагал,
Когда он беден был и мал,
24 Когда молва его не знала;
Зачем с неженскою душой
Она любила конный строй,
И бранный звон литавр, и клики
28 Пред бунчуком и булавой
Малороссийского владыки...
Этот отрывок представляет собой внутреннюю речь потрясенных родителей, постепенно понимающих загадочное поведение дочери. Их страшное душевное волнение выражено в ритмическом строе куска. Здесь, как и во всей поэме "Полтава", строф нет. Но нет ни синтаксического ритма, ни внутренних созвучий, ни цезур, ни даже регулярного чередования рифм. Синтаксический рисунок такой: автор сообщает об известии, достигшем Кочубея (1-2); содержание этого известия, как его передают из уст в уста посторонние люди и как его слышат родители - это три восклицания, занимающих две с половиной строки (3-4 S), снова авторская речь - она поясняет, как воспринимается "роковая весть" стариками (S 5-6); затем две фразы, которые объединены сходным построением и обе говорят о том, что родители, наконец, догадались о правде, причем первая из этих фраз носит совершенно общий, отвлеченный характер:
Тогда лишь истина явилась
С своей ужасной наготой...
а вторая уточняет - она посвящена непосредственно Марии:
Тогда лишь только объяснилась
Душа преступницы младой.
К этим двум поясняющим фразам примыкает третья, которая начинается так же, как первая ("Тогда лишь...") и как вторая ("Тогда лишь только..."), но занимает уже не две строки, подобно каждой из обеих предшествующих фраз, а целых девятнадцать! Эта громадная фраза уже обстоятельно, с подробностями повествует о поведении Марии, ныне прояснившемся; синтаксически она необыкновенно сложна - это сложноподчиненное предложение с несколькими ступенями подчинения. Выпишем только его схему, несколько перестраивая его на прозаический лад:
"Тогда лишь только стало явно, зачем бежала она (семьи), томилась, вздыхала, зачем внимала лишь гетману (на пиру), когда (шла общая беседа), зачем она всегда пела те песни, кои он слагал, когда он беден был и мал, когда (о нем еще не говорили); зачем... она любила конный строй..." и т.д. Итак: четыре "зачем", три "когда", одно "кои" - значит, восемь подчинений, восемь придаточных предложений.
Эта большая фраза состоит не из симметричных двустиший или четверостиший, а из неравновеликих групп: 6 строк (11-16), 4 строки (17-20), 4 строки (21-24), 5 строк (25-29), причем в начале каждой из этих групп есть слово "зачем" (кроме строки 11, представляющей собой главное предложение, вслед за которым стоит "зачем" в начале строки 12). Такое построение сообщает всей фразе синтаксическую уравновешенность; однако этой уравновешенности противоречит распределение рифм, которые проникают из одной группы в другую; воздыхала - отвечала - внимала - ликовала - певала - знала: эти шесть рифмующихся между собой глаголов объединяют целых три группы (строки 14-24); почти все приведенные глаголы относятся к Марии, являются сказуемыми при подлежащем "она". А слова, относящиеся к гетману, сходны с ними по звукам: слагал - мал (то же сочетание ал). Сходство звучаний особенно заметно, если поглядеть на то, как следуют друг за другом окончания строк 21-24: певала - слагал - мал - знала.
Весь отрывок кончается строками высокого стиля - о воинском блеске, о парадах, которые принимал гетман и которые волновали "неженскую душу" Марии. Ритмическое разнообразие этих строк создает торжественный конец всего эпизода, точнее, этой большой фразы. Ударения здесь распределяются так. В двух строках (26-27) всем четырем метрическим ударениям соответствуют реальные:
Она любила конный строй,
И бранный звон литавр, и клики...
а две заключительные строки (28-29) содержат каждая по два пропуска реального ударения (по два пиррихия) на одинаковых местах - на 1-й и 3-й стопах:
Пред бунчуком и булавой
Малороссийского владыки...
__ _°_ __ _/_ __ _°_ __ _/_
__ _°_ __ _/_ __ _°_ __ _/_ __
Итак, если следовать нашей лестнице ритмов, то в отрывке из "Полтавы" несомненных только 5 ступеней, да и то на третьей (рифмы) регулярность чередований нарушена. Однако в данном случае утрата легко ощутимых ритмических признаков возмещается иными, более сложными ритмическими факторами.
В целом можно сказать так: в "Полтаве" ритм образный, содержательный. Он строится не на бросающихся в глаза простых повторах, а на глубинных, иногда запрятанных, но не менее реальных чередованиях.