3. Начнем с того, как автор «Метаморфоз» видит вещи, для чего приведем ряд примеров характеристики отдельных вещей и процессов в поэме. При чтении «Метаморфоз» бросается в глаза оригинальность манеры определять предмет. Эта манера на первый взгляд кажется наивной; например, когда Овидий называет камень «твердым» (rigidus silex), то в этом можно усмотреть сходство с народными традиционными эпитетами типа русских серый волк, синее море и т. п. Однако такие примеры как cassa canna [«полый тростник»] или curva falx [«изогнутый серп»], будучи, как мы интуитивно чувствуем, в принципе похожими на rigidus silex, уже обнаруживают несвойственную народной поэзии изысканность. Остановимся на овидиевских эпитетах подробнее и посмотрим, что они могут дать для понимания овидиевского мира и происходящих в нем превращений.
Принцип характеристики вещей в «Метаморфозах» напоминает точность определений геометрии и физики. Художественный эффект овидиевского эпитета берет свое начало именно в этом. Мышление Овидия можно уподобить мышлению ученого. В эпитетах, даваемых вещам, например таких, как longa serpens [«длинная змея»] и т. п., нет какого бы то ни было субъективного элемента: нет оценки, нет эмоционального отношения к определяемому предмету. Выделяются лишь объективные свойства. Нет никакого указания на красоту или уродливость, на полезность или вредность данного предмета или существа для человека. И, как правило, не встречается метафора – определение вещи через другую вещь, одного неизвестного через другое. Между тем у других поэтов этот прием употребляется без запрета – ср., например, у Катулла: ut vidua in nudo vitis quae nascitur arvo [«как одинокая (букв. “вдовая”) лоза, которая родится в голом поле»] (LXII, 49). Поэзии такого типа мы не найдем у Овидия. Последний своим эпитетом определяет предмет прежде всего с точки зрения его видимых черт, его физических и пространственных свойств. Предмет предстает очищенным от случайных и наносных признаков, от ассоциаций, порождаемых индивидуальным человеческим сознанием, опытом и т. п. Вещь, описанная Овидием, – это эталон данной вещи, ее символ, формула ее устройства. Критерии прекрасного и безобразного, когда речь идет о природе, обычно отсутствуют. Овидий описывает эпитетами большое количество животных, но почти нигде не упоминает об их уродливости или красоте. Вот, например, описание лягушек, в которых превратились ликийские крестьяне: Terga caput tangunt, colla intercepta videntur: / Spina viret, venter, pars maxima corporis, albet [«спина касается головы, шея отсутствует, хребет зеленый, а живот – бо´льшая часть тела – белый»] (VI, 379–380).
Овидий не называет болота «непроходимыми» или как-либо в этом роде, он говорит «мокрые (букв. «водяные») болота»: udae paludes (I, 418).
Приведем другие образцы подобной же характеристики вещей, животных и людей.
Эпитет durus, rigidus [«твердый»]:
rigido concrescere rostro / Ora videt [«видит, как рот, уплотняясь, превращается в твердый клюв»] (V, 673–674); rigidi silices [«твердые камни»] (XI, 45); Iam rigidos pectis rastris, Polypheme, capillos [«и вот уже ты, Полифем, причесываешь граблями жесткие волосы»] (XIII, 765). Описание превращения камней в людей: Saxa <…> / Ponere duritiem coepere suumque rigorem, / Mollirique mora [«камни <…> начали терять свою жесткость и твердость и постепенно размягчаться»] (I, 400–402).
Эпитеты cassus, cavus [«полый»]:
cassa canna [«полый тростник»] (Fasti, III, 102); cava membra [«полые члены <у лягушек>»] (VI, 371); cavae rugae [«полые морщины <старца Эзона>»] (VII, 291); pocula, quae cava sunt [«сосуды для питья, которые полы»] (VIII, 672); Attrahitur flexo circum cava tempora cornu [«приводят <барана> за изогнутый вокруг полых висков рог»] (VII, 313); cava tempora [«полые виски»] имеет также олень (X, 116).
Эпитеты curvus, pandus, varus, aduncus [«кривой», «изогнутый»]:
sus <…> semina pando / Eruerat rostro [«свинья выкапывала семена своей изогнутой мордой»] (XV, 112–113); nunc, ubi demissam curvum circumstetit aequor [«теперь, когда изогнутое <Фет неверно переводит “вздутое”> море встает вокруг нырнувшего вниз <корабля>»] (XI, 505; описание морской бури). Эти эпитеты почти всегда прилагаются к словам, обозначающим корабль, ладью, судно, например: cumba sedet alter adunca [«другой сидит в изогнутой ладье»] (I, 293; в эпизоде потопа); Utque labant curvae iusto sine pondere naves [«как шатаются изогнутые корабли без положенного им груза»] (II, 163); terunt curvae vineta carinae [«изогнутые корабли задевают виноградники»] (I, 298; в эпизоде потопа); adunco tibia cornu [«дудка из кривого рога»] (III, 533; IV, 394), curvique lebetes [«изогнутые рукомойники»] (XII, 243); curvum crinale [«изогнутая диадема»] (V, 53); cornua vara boum [«изогнутые рога быков»] (XII, 382), <volucris> quae fulmina curvis / Ferre solet pedibus [«<птица>, которая носит молнии в изогнутых лапах»] (XII, 560–561). Два примера из «Фастов»: curva falx [«изогнутый серп»] (IV, 474): tergo delphina <вин. пад.> recurvo [«дельфина с изогнутой спиной»] (II, 113).