38
Я устала ездить по бульвару.
Каждый день один и тот же маршрут. Каждый день одни и те же повороты. Я уже выучила их наизусть. Я уже не видела знаков и разметки. Просто знала, куда и как следует ехать, где тормозить и когда включать поворотник.
— Почему мы всегда ездим по бульвару? — возмущалась я, — Все ездят, куда хотят.
— Это учебный маршрут, от него нельзя отклоняться.
— Но все отклоняются!
— А если все поедут на красный, или по обочине, или начнут вылезать на встречку через двойную сплошную — ты тоже будешь так делать?
Вспомнив о нашем первом выезде в город, я засомневалась в том, что я так делать не буду.
— Все делают, — так тихо ответила я, что не услышала саму себя.
Но Саша услышал.
— Ты будешь ездить, как все? — усмехнулся он, — От булочной до аптеки и обратно?
— Нет, — уверено возразила я, — Я в Ташкент поеду! К отцу!
— Три с половиной тысячи километров? — изумился Саша и посмотрел на меня с нескрываемым восхищением.
— Я и не такое делала, — снисходительно улыбнулась я.
— Не сомневаюсь, — прошептал он.
39
Позже, после окончания курсов вождения, меня хвалили, что я умею отлично держать полосу: машина всегда идёт ровно, как по ниточке.
Но Саша не всегда считал так же.
Я вела машину по бульвару, как обычно. Маршрут уже был привычен настолько, что я могла бы закрыть глаза.
— Держи левее, — скомандовал Саша.
Я сдвинула машину чуть-чуть влево.
— Теперь правее, — дал он мне новую инструкцию.
Я вернула её обратно.
— Левее! — его голос стал жёстче, и в нём появились нотки раздражения.
Я повторила манёвр.
— Да что ты всё время виляешь? — и Саша, ухватившись за руль обеими руками, дёрнул автомобиль в сторону тротуара.
Я, приложив серьёзные усилия, сумела его выровнять.
— Не тяни, не тяни к себе! — продолжал он поворачивать колесо в свою сторону.
Однако что бы он ни делал, я упорно перемещала машину чётко на среднюю линию полосы движения.
— Ты борешься со мной! Ты всё время борешься со мной! — снова обвинил меня Саша во всех смертных грехах.
40
На следующий день — опять бульвар. После того, как я настроилась на дальнюю поездку, двигаться по той же дороге, да ещё со скоростью похоронной процессии, стало для меня невыносимым. Я чувствовала себя, как старая цирковая лошадь.
Да разве можно делать каждый день одно и то же? Разве можно? Ко мне всё чаще стала приходить мысль дёрнуть руль куда-то в сторону, хоть на бордюр, хоть на припаркованные у тротуара машины.
Саша теперь ездил в постоянном напряжении, готовый в любую секунду остановить меня и уберечь от аварии.
— Давно ты работаешь в автошколе? — спросила я.
— Сорок лет, — услышала я ответ.
Сорок лет! Сорок лет по одному и тому же маршруту! Сорок лет ежедневно с разными людьми, от каждого из которых неизвестно чего можно ожидать. Сорок лет по восемь часов в день непрерывного напряжения и ответственности за чужие жизни и машины. Наверное, в этом и есть главный секрет мастерства: любовь к своему делу, ежедневная практика и бесконечное терпение.
Господи, ну почему мне не дано того же? Или мне не дано это только в вождении? Наверное, каждому своё…
41
Я не могла больше ездить по бульвару. Во мне назрел бунт, и я объявила войну. Вот здесь, на последнем перед учебной площадкой светофоре, вместо того, чтобы опять поехать прямо, сейчас можно сделать поворот и после него, вопреки ежедневному плану, хотя бы ещё один круг.
Я направила машину левее.
— Налево собралась?! — вскинулся Саша и резко дёрнул руль в свою сторону, — Учти: у тебя будет та-акая помеха справа!
42
Вот почему? Почему Саша вёл себя тогда со мной совершенно не так, как с другими? Он неожиданно стал весел и приветлив со всеми, а со мной оставался напряжённым и скованным. И при этом, стоило мне сделать лишь один шаг в сторону от него, возразить хоть слово, как он, словно паук, выбрасывал липкие сети и ловил меня снова и снова. Я чувствовала себя так, словно меня зажали в тиски, и мне с каждым днём становилось всё тяжелее дышать.
43
За два дня до окончания занятий моё терпение лопнуло. Припарковав машину, я подошла к группе инструкторов и выбрала из них того, кто стоял ко мне ближе всех. Им оказался Сергей.