— Мы что, фамилии у них спрашивать будем? — ослабевшим голосом спросила Шпулька, перепуганная информацией, полученной от подруги. Дом с двумя выходами да к тому же кишащий преступниками, показался ей обиталищем упырей.
— С ума сошла! Мы опишем их внешний вид, только и всего. Это здесь, пошли.
Тесно связанный с Французской революцией автомобиль по-прежнему стоял на пустой стоянке и по-прежнему в нем не было никого. Тереска и Шпулька зачем-то обошли его кругом.
— Сперва он сюда приехал... - Оживленно начала Тереска и тут же смолкла. На аллейку упал свет фар — через узкие ворота взъезжал серый «опель».
— Давай спрячемся, — предложила она. - А то некоторые, завидев меня, удирают. Да еще сталкивают дегтярные бочки.
«Опель» въехал в аллейку, остановился, выехал задним ходом на площадь и устроился рядом с «фиатом». Под стеной здания, где затаились Тереска и Шпулька, царила тьма. Водитель «опеля» вышел из машины, огляделся по сторонам, но их не заметил, подошел к капоту своей машины и поднял его. Он был в одном костюме, без пальто, но в перчатках, и выглядел изысканно и элегантно. Он с минуту покопался в моторе, вернулся в салон машины, вынул оттуда какой-то сверток, снова подошел к капоту, соприкасавшемуся с багажником «фиата», быстрым движением открыл этот багажник, сунул туда сверток и замер. С улицы послышались какие-то голоса. Он поспешно захлопнул багажник, закрыл капот своей машины, сел в нее и уехал. Тереска и Шпулька следили за ним, не отрываясь.
— Мне кажется, мы стали свидетелями... чего-то, — задумчиво произнесла Тереска. — Надо запомнить его номер.
— Битва под Грюнвальдом, — буркнула Шпулька, — и, ясное дело, впереди опять эта проклятая пятерка.
— «WI 54-10 К». Жолибож.
— Откуда ты знаешь?
— От брата. Все номера на «WI» — из Жолибожа. Янушек всю семью заставил выучить, в каком районе какие буквы. Оказывается, всякие знания могут пригодиться.
— Мы до утра собираемся так стоять?
— А что? Это было бы любопытно и поучительно. Может, еще кто подъедет. Глядишь, всю историю выучим.
— Лучше физику. Я сегодня вроде бы двойку получила.
— Не вроде бы, а получила. Жаль, что нельзя украсть этот сверток и посмотреть, что в нем.
— Почему нельзя?
— Потому что он багажник запер.
— Ничего подобного, багажник закрыт, если он только сам не блокируется. Открывал он его ключом, а когда закрывал, просто захлопнул.
Девочки, покинув свой пост у стены, подбежали к багажнику «фиата». Тереска глядела на Шпульку несколько ошарашенно, теперь и она вспомнила, что этот тип просто захлопнул багажник, испугавшись голосов с улицы. Не думая о том, что делает, Тереска протянула руку, нажала кнопку и подняла крышку багажника. Сверток лежал посередине.
Тереска наклонилась и взяла в руки сверток, который оказался неожиданно тяжелым. Она выпрямилась, прижимая его к себе, и в этот самый миг послышались сердитые голоса и позвякиванье металла на узкой аллейке, отходившей от площади вниз. Шпулька вздрогнула.
— Езус-Мария, скорее! — торопила она подругу пронзительным шепотом.
Тереска на миг потеряла голову. Вместо того чтобы положить сверток обратно в багажник, она сунула его Шпульке, а багажник захлопнула. Потом выскочила на улицу, насильно увлекая за собой яростно упиравшуюся Шпульку.
— Ты что рехнулась, не понимаешь, что делаешь? Мы украли сверток! Пусти меня! Давай вернемся, надо его отдать, — умоляла чуть ли не со слезами Шпулька.
До Терески внезапно дошел смысл Шпулькиных причитаний. Она остановилась так резко, что Шпулька на нее налетела.
— Так бы и говорила, что мы идем воровать! Черт, а тяжеленный какой! Забери его! Сделай что-нибудь!
Тереска понятия не имела, что делать. Она осознала, что и вправду они сверток украли. Ей стало не по себе. Надо немедленно возвратить украденное, незаметно подбросить обратно.
Тереска забрала добычу, от которой Шпулька старалась избавиться как можно скорее, и они быстро пошли к машине.
Дойдя до площади подруги испуганно замерли. Какие-то люди вкатывали на площадь дегтярную бочку, громко и темпераментно высказывая свое мнение о хулигане, который сшиб ее и скатил вниз. Вернув бочку на ее законное место, они достали сигареты и закурили, явно не собираясь уходить. Один из них вытащил из кармана бутылку и ловким движением отбил горлышко.
— Все, конец, — загробным голосом объявила Тереска, окинув компанию взглядом убийцы. - Может, они окосеют и уснут?
— Да разве с поллитровки на троих окосеешь? — возразила Шпулька.
— И что же будет?
— Не знаю.
Невидимые в темноте, девочки стояли поодаль, прослеживая за милым обществом, собравшимся возле бочки. Сверток не просто оттягивал, а прямо-таки жег им руки. Трое работяг, прикончив жидкость в бутылке, аккуратно поставили ее рядом с бочкой и затоптали окурки. Постояли еще минутку, перекинулись парой слов и неспешно вышли на Пулавскую. Тереска шевельнулась.
— Наконец-то! — с облегчением сказала она.
Но тут в аллейке появилось новое лицо. Молодой человек медленно поднимался в гору, разглядывая дегтярные пятна под ногами. Посмотрел на бочку, обозрел площадь, подошел к «фиату» и принялся задумчиво его рассматривать.
— Здесь что, картинная галерея? — разъярилась Шпулька. — Неужели перед нами пройдет весь город? Устроили настоящее паломничество!
— Я его знаю! — взволнованно сообщила Тереска. — У него самые красивые глаза на свете. Не то чтобы знаю, а просто мне довелось один раз с ним поговорить. Он очень симпатичный.
— Если симпатичный, то пускай отсюда уходит!
Стуча по асфальту каблучками изумительно элегантных туфель, появилась следующая фигура. Молодая, шикарно разодетая дама, с замысловатой прической, бурно выражая свою радость подошла к симпатичному молодому человеку, тот, оторвавшись от созерцания «фиата», довольно холодно приветствовал даму.
Машины, проезжавшие по Пулавской, заглушали содержание их беседы, однако разыгравшаяся на площади немая сцена была столь выразительна, что Тереска и Шпулька чуть не забыли, зачем они тут стоят.