Гость опомнился первым. С иронической заинтересованностью подняв брови, он перебрался через баррикады и подошел к окаменевшей Тереске.
- Привет,- сказал он с легкой усмешкой.- Как дела? Увлекаешься гимнастикой?
Тереска не сразу поверила своим глазам и своему счастью. Лишь услышав до боли знакомый голос, она убедилась, что это не галлюцинация. А потом впала в какое-то странное состояние. Ноги стали тяжелыми, как гири, а сердце подскочило к горлу, после чего, наоборот, отяжелела голова, а сердце ушло куда-то в пятки. Пытаясь усмирить выкрутасы своего организма, Тереска оставила несложный вопрос гостя без ответа. Стояла, как статуя, с изуверским топором в руке и с выпученными глазами.
Юноша усмехнулся снисходительно и уже с откровенной иронией.
- Отзовись,- напомнил он.- Может, не узнала меня? Или я не вовремя?
Смысл его слов все еще не доходил до Терески, но имело ли это значение? Главное - звук любимого голоса. В голове забрезжила мысль о том, что надо вроде бы отозваться, причем сказать что-то светское и непринужденное.
- Откуда ты взялся? - буркнула она и, чувствуя, что получилось не совсем по-светски, добавила: - Легко сюда добрался?
- Если бы! - насмешливо пожаловался гость и кивнул на груды дров.- Сама видишь, какие препятствия пришлось одолеть.
Только теперь Тереска пришла в себя. Вспомнила, в каком она виде, и едва не сомлела, сообразив, какое ужасающее впечатление произвела на своего ненаглядного гостя. Не так рисовалась ей в мечтах минута долгожданной встречи. Она внутренне ахнула, внезапно осознав всю ответственность момента. Надо немедленно умыться, переодеться, причесаться, куда-то его пригласить, где бы он все это переждал, как-то сгладить первое, мягкое говоря, неприглядное впечатление, подать себя лицом, принять гостя как следует, но первым делом унять дрожь и клацанье зубов. От непомерности предстоящих задач у Терески голова пошла кругом.
- Идем,- мрачно буркнула она.- Пошли в дом!
Перебравшись через баррикады, она, не оглядываясь, зашагала к черному входу, не выпуская из руки зловещий топор. Юноша нерешительно потоптался, а потом двинулся следом, протестуя ей в спину:
- Зачем в дом, давай останемся здесь, такая хорошая погода, ты даже не поздоровалась со мной!
Но Тереска ничего не слышала. Она вошла, не оглядываясь, в дом, взбежала по ступенькам наверх и, только взявшись за ручку двери, внезапно вспомнила, в каком виде она оставила свою комнату.
"Святые угодники", - ахнула она, остолбенев от ужаса, а потом шарахнулась назад и с разбегу наступила каблуком на ногу гостю, следовавшему за ней по пятам. Испустив нечленораздельный вопль, юноша ухватился за пострадавшую конечность, совершая причудливые прыжки, чтобы удержаться на другой. Тереска готова была умереть от конфуза.
- Боже!.. - трагически всхлипнула она.- Прости меня! Откуда я знала, что ты здесь!..
- Ничего страшного,- простонал юноша.- Ты тут ни при чем, ты же меня до сих пор еще не заметила...
Тереска даже не слышала, что ей говорят. До того ли, если надо срочно что-то предпринять! Чем-то помочь, куда-то усадить... Она лихорадочно заметалась, но как-то без толку, поскольку одна рука у нее была занята топором. Юноша довольно невежливо выдернул локоть, за который она пыталась стащить его вниз по лестнице, и решительно уселся на ступеньку.
- Оставь меня,- сухо сказал он.- Я лучше тут посижу. Подожду, пока ты управишься со своим странным занятием. Не хочется, знаешь ли, попасть еще и под топор. Надеюсь, ты сможешь выкроить для меня свободную минутку. Только поторопись, у меня мало времени.
Тереска без слов метнулась к себе в комнату и первым делом избавилась от топора, положив его на стол. Зачем я вообще его принесла? - мелькнула у нее в голове первая трезвая мысль. Впрочем, додумывать ответ было некогда. Она сдернула с вешалки платье, схватила туфли и вскочила в ванную, крикнув на ходу:
- Я сейчас! Подожди минутку!
В ванной взгляд ее упал на зеркало, и ей сделалось нехорошо. Не считая грязных пятен, царапин и всяких других отметин на лице, под носом у нее красовались великолепные черные усы. Обгоревший на солнце нос ослепительно лоснился. Завязанные чулком волосы расползлись посредине на какой-то странный пробор, явно ее не украшавший.
Борясь со слабостью в ногах, Тереска открутила кран, склонилась над ванной - так умываться было сподручней, чем над умывальником, и потянулась к полке за мылом. Но только она нащупала его, как мыло выскользнуло из пальцев и с коротким бульканьем нырнуло в унитаз.
"Все, это конец,- подумала Тереска отрешенно. За долю секунды она вспомнила, что во всем доме нет больше ни куска мыла, что весь порошок и даже обмылки израсходованы при вчерашней стирке. Осталась, правда, паста для чистки кастрюль, а еще щелок, которым отмывают полы в подвале, но и те хранятся внизу, а это значит, что придется пройти мимо гостя в таком непотребном виде.- Да ни за что на свете!"
В коленопреклоненной позе, олицетворяя собой неизбывное отчаяние, Тереска застыла перед унитазом, в сифоне которого, на самом дне, покоилось коварное мыло. Ей казалось, что все пропало, что умыться ей уже никогда не суждено, до завтра-то уж точно, а завтра придется в таком виде идти в магазин или палатку... Крепко зажмурив глаза, содрогаясь от омерзения, она наконец сунула руку в сифон и вытащила мыло...
Проклятое невезение, думала она, причесываясь и напудривая нос. До чего же я невезучая! Почему удача покидает меня всякий раз, когда она позарез нужна? Может, предназначение мне такое? Может, я обречена впадать в кретинизм всякий раз, когда решается моя судьба?
Не помня себя от злости и волнения, испытывая попеременно то муки ада, то неземной восторг, Тереска учинила неверными руками, ослабевшими от смятения чувств, настоящий погром: сначала уронила с полки крем для загара, потом разбила пузырек с бензином для выведения пятен, потом столкнула в ванну кружку с зубной пастой и щетками. Переобуваясь, она вдруг обнаружила, что ноги у нее грязные до неприличия. Пришлось их помыть. Время летело с той же неумолимостью, с какой распространялось вокруг благоухание бензина.