Выбрать главу

- Нет,- ответила она с усилием.- То есть да, я чуть-чуть озябла, на улице такая мокрень. Интересно, как она выглядит.

- Может, напоить тебя горячим чаем?

- Нет, благодарю, не стоит, мне скоро уходить. Интересно, как она...

- Худая, черная, должен признать, весьма эффектна, только слишком уж малюется. Мне это не нравится, зато Богусю очень по вкусу. Я их как-то видел вместе, Богусь с нее не сводит бараньих глаз. Здорово его забрало!

Збышек беспечно рассмеялся. Тереска выдавила из себя какой-то звук, имитирующий смех. До сей минуты ее не покидала надежда, что, может, это какая-то другая, не та из "Орбиса"... Она почувствовала, что больше не в силах притворяться.

- Мне пора, - нервно сказала она, срываясь со стула. - Я забежала на минутку, у меня еще полно дел. Позвони как-нибудь.

- Обязательно, ты тоже звони. Подожди, ты зонтик забыла!

Дождь падал равномерно и монотонно. Мокрые шоссе и тротуары блестели в свете фонарей. Молодой человек, появившийся из-за утла улицы, увидел ее на противоположной стороне - она шла медленно, ссутулясь, понурив голову. Зонтик ее закинулся на спину, вода стекала с мокрых волос на лицо. Девушка казалась воплощением отчаяния. Молодой человек вспомнил, что уже видел ее однажды, только тогда ярко светило солнце... Нет, ничего подобного, тогда тоже лил дождь, светило не солнце, а ее глаза. Видимо, с ней случилась беда, а может кто-то обидел. Молодой человек с досадой подумал о неотложном деле, не позволявшем ему подойти и предложить помощь...

Тереска только тогда поняла, что зонтик закинулся назад, когда вода стала стекать с мокрых волос за воротник. Она подняла зонт над головой, но затем забросила его назад.

"Пускай течет, - подумала она злорадно, - по крайней мере не будет видно, что лицо заплакано..."

Слезы текли у нее из глаз столь же обильно и непрерывно, как дождь. Ноги ступали по лужам, но она шла, не обходя их, тяжелым и медленным шагом. Погода была под стать ее чувствам.

Все кончилось резко и необратимо. Угасли всякие надежды, к чертям пошли глупые мечты. В день именин Богусь был в Варшаве... Все время он был в Варшаве... Девушка из "Орбиса"... Нет, это уж слишком!

Плакал весь мир, плакало разбитое сердце Терески.

Невозможность уединиться в какой-нибудь каморке или подвале, спрятаться, как прячутся больные звери, переполнила чашу горечи. Даже погоревать спокойно было негде и некогда.

Тереске казалось, что после -такого удара она не оправится до конца жизни. О самоубийстве она почему-то не помышляла, зато была твердо убеждена, что остаток своих дней проведет в воспоминаниях о погубленной любви.

Вернувшись в тот дождливый вечер домой, она пыталась биться головой о стенку, но быстро свои попытки прекратила, потому что шершавая штукатурка обдирала кожу на лбу, к тому же стук вызывал гул и сотрясения всего дома и только украсил ее лоб не замедлившей вскочить шишкой.

Ни школы, ни репетиторства бросить было нельзя. Окаменеть в отчаянии, укрыться под черной вуалью - о таком даже мечтать не приходилось. Неблагоприятствовавшие горю обстоятельства в скором времени привели к тому, что Тереску охватила ярость.

Ярость эта имела всяческие последствия, но удивительнее всего отозвалась в даваемых ею уроках. Содержание задач, ставших, пожалуй, слишком оригинальным, привело к тому, что тайны математической науки прочно оседали в мозгах ее питомцев. Внезапное улучшение отметок у Мариолки и Тадзика было столь поразительным, что через неделю новые ученики сами пошли ей в руки. Теперь она имела возможность привередничать.

К счастью, все это происходило в школе, а на территории школы состояние духа Терески странным образом улучшалось. Она не противилась дополнительным нагрузкам, а потом уж обязана была держать данное слово. В школе, среди людей и среди дел, отчаяние почему-то теряло свою силу, опускалось на дно души и вылезало на поверхность только в одиночестве, быстро заполнявшимся тоскливыми думами. Сидя за столом в тишине своей комнаты и глядя в окно на голые деревья и холодный заплаканный мир, Тереска чувствовала себя смертельно, безнадежно, безгранично несчастной.

"Странно, - подумала она, оторвав мысли от этого придурка, примкнувшего к золотой молодежи, от этого Генриха де Валуа, - в школе мне почему-то лучше. Там меня все время подталкивают и подгоняют, заставляют действовать. Как только я перестаю думать, мне сразу делается лучше... Значит, надо действовать, не хочется, но надо... чем заняться, Боже, чем мне заняться?"

На сей раз колка дров не спасет - работа не занимает ум, мысль движется своим путем, направленным в отчаяние. Школа? Школа не ахти какое развлечение. Репетиторство то же самое, хотя за уроки получаешь деньги. Но деньги приятно не зарабатывать, а тратить... На тряпки, на косметику... Для кого?..

Мысль, что ей не для кого делаться красивой, подействовала на нее столь угнетающе, что Тереска тут же постаралась от нее избавиться. Милиция! Что с бандитами?? Бандитов, кажется, побрали черти, черти побрали всех и не для чего жить на свете... Но все равно надо придумать какое-то средство от несчастья. "Не хочу быть несчастной и не буду! - думала она с отчаянным упрямством. - Не хочу, и баста!"

С участковым они встретились случайно: Тереска возвращалась из школы шаркающей походкой, волоча за собой сложенный зонтик - дождь кончился час назад. Двигавшийся навстречу участковый долго на нее смотрел, ему казалось, что Тереска время от времени пыталась погрозить кому-то кулаком и топнуть ногой. Она заметила его, когда он оказался перед ней.

- Добрый день, - приветливо сказал участковый.

- Ага, вас-то мне и надо, - рассеянно проговорила Тереска, глядя сквозь него. - Там вылетел в окно здоровенный горшок... С цветком. И там мой брат видел ту самую машину. А со стороны Пулавской вывернулся благородный человек, тот, что похож на обезьяну... И может, все это из-за меня, потому что та коробка, которую я пну... о которую я споткнулась, за что-то зацепилась и дернула... не знаю что... Как может коробка дернуть цветок на четвертом этаже, но грохот был такой...