Прожитое и пережитое. Родинка

Мне будет страшно, если Вы в душе не согласитесь со мной. Вы пишете с досадой, что Ваш совет мне, скорее всего, уже не поможет. «Совет» — нет! Я жду от Вас не совета, а чего-то куда более важного для меня — доверия. Естественно, не в общепринятом смысле, это само собой разумеется, а такого доверия, которое, независимо от того, что я буду или не буду делать, оставалось бы в пределах тех ценностей, которые разделяем мы оба (вот видите, существует же еще некое «мы», мной признаваемое!). И которое наверняка останется частью меня самой, как голова, руки или ноги, — с того дня, когда благодаря Вам я стала тем, кто я есть.

                                    Ваша девочка.

Сначала в Риме произошло то, благодаря чему мы одержали верх в нашей схватке, — приезд Фридриха Ницше[27]; друзья, Мальвида и Пауль Ре, оповестили его письмом, и он неожиданно приехал из Мессины, чтобы побыть с нами. Еще большей неожиданностью стало то, что Ницше, едва узнав о моем плане от Пауля Ре, тут же изъявил желание стать третьим в нашем союзе[28]. Мы даже определили место пребывания нашего будущего триединства: сначала мы выбрали Вену, но потом остановились на Париже, там Ницше хотел послушать какие-то курсы лекций, а мы с Паулем намеревались возобновить отношения с Иваном Тургеневым, с которым я была знакома еще по Санкт-Петербургу[29]. Мальвиду немного успокоило, что там за нами будут присматривать ее приемные дочери Ольга Моно и Наталья Герцен[30], которая к тому же вела небольшой кружок, где юные девушки читали прекрасные произведения. Но по-настоящему довольна Мальвида была бы только в том случае, если бы сына сопровождала госпожа Ре, а брата — фройляйн Ницше…

Мы весело и безобидно шутили, так как очень любили Мальвиду. а Ницше часто бывал в таком возбужденном состоянии, что утрачивал свой обычно немного степенный или, точнее, слегка торжественный вид. На эту его торжественность я обратила внимание уже во время нашей первой встречи в соборе Св. Петра, где Пауль Ре в одной особенно удачно освещенной исповедальне увлеченно писал свои заметки и куда поэтому был прислан Ницше. Его первые слова, которыми он приветствовал меня, были: «Какие звезды свели нас здесь вместе?» То, что так хорошо началось, приняло вскоре иной оборот, заставивший Пауля Ре и меня поволноваться за наш план, так как его осуществление было осложнено неожиданным вмешательством со стороны третьего. Ницше всего-навсего хотел упростить ситуацию: через Пауля Ре он предложил мне руку и сердце. Мы озабоченно размышляли над тем, как уладить дело, чтобы не повредить нашему тройственному союзу. Было решено прежде всего объяснить Ницше мое принципиальное неприятие любой формы брака, но также упомянуть и то обстоятельство, что я живу на генеральскую пенсию своей матери; кроме того, выйдя замуж, я потеряю собственную маленькую пенсию, которая положена мне как единственной дочери русского дворянина

Когда мы уезжали из Рима, дело казалось улаженным; в последнее время Ницше часто страдал приступами болезни, из-за которой ему пришлось отказаться от места профессора в Базельском университете и которая давала о себе знать непомерно жестокими головными болями. Поэтому Пауль Ре остался с ним, а моя мать, если мне не изменяет память, сочла, что будет уместнее нам с ней выехать вперед; снова встретились мы уже в дороге. Потом все вместе мы делали остановки, например, в Орте, у озер Верхней Италии, где нас, помнится, очаровала близлежащая гора Монте Сакро[31]; с ней связана обида, невольно причиненная нами моей маме: мы с Ницше слишком долго задержались и не успели зайти за ней в условленный срок, в чем нас резко упрекнул и Пауль Ре, которому все это время пришлось развлекать маму. Когда мы покидали Италию, Ницше решил заехать в Базель к Овербеку[32], но быстро вернулся и вместе с нами прибыл в Люцерн, так как сватовство через Пауля Ре показалось ему недостаточным и он решил поговорить со мной лично, что и произошло в Люцерне. К этому времени относится наш совместный снимок втроем[33], он был сделан вопреки отчаянному сопротивлению Пауля Ре, который всю жизнь испытывал болезненное отвращение к воспроизведению своего лица. Ницше был в игривом настроении и не только настоял на своем, но и живо озаботился деталями — маленькой (получившейся на снимке слишком маленькой) тележкой и даже такой безвкусицей, как веточка сирени на плетке.

27

…приезд Фридриха Ницше… — Ницше приехал в Рим из Генуи, заинтригованный рассказами Пауля Ре о необыкновенной девушке из России. «Передайте привет от меня вашей русской, если в этом есть хоть какой-то смысл: меня неудержимо влечет к таким натурам, — писал он накануне отъезда. — Скоро я отправляюсь завоевывать ее — она нужна мне, если иметь в виду мои планы на ближайшие десять лет. О женитьбе разговор особый, я мог бы в крайнем случае согласиться на двухгодичный брак, принимая во внимание мои планы на ближайшие десять лет». После встречи и близкого знакомства с «этой гениальной русской» от самоуверенности Ницше не осталось и следа.

28

…изъявил желание стать третьим в нашем союзе. — Лу Саломе подает дело так, будто приезд Ницше был для нее неожиданностью, но сам он письмами Пауля Ре и Мальвиды фон Майзенбуг был подготовлен к тому, чтобы войти в «союз», тем более что ему сообщали о страстном желании русской девушки познакомиться с ним.

29

…возобновить отношения с Иваном Тургеневым, с которым я была знакома еще по Санкт-Петербургу. — Лу Саломе могла познакомиться с И.С. Тургеневым в 1880 г., когда он приезжал из Парижа на родину в связи с открытием памятника А.С. Пушкину и был восторженно встречен соотечественниками. Встреча Пауля Ре с русским писателем произошла в 1875 г. в Париже.

30

…ее приемные дочери Ольга Моно и Наталья Герцен… — Ольга Герцен в 1873 г. вышла замуж за французского историка Габриэля Моно.

31

…очаровала близлежащая гора Монте Сакро… — Вспоминая в старости об этом эпизоде, Лу Саломе со смущенной улыбкой заметила: «Уже не помню, поцеловала ли я Ницше на Монте Сакро».

32

Франц Овербек (1837–1908) — профессор базельского университета, специалист по истории церкви; несколько лет жил с Ницше в одном доме и, вопреки глубоким расхождениям духовного свойства, до конца сохранил к нему дружеское расположение; именно он после умопомешательства философа в январе 1889 г. забрал его из Турина и поместил в базельскую клинику для душевнобольных.

33

К этому времени относится наш совместный снимок втроем… — На этом снимке у Ницше, инициатора и режиссера затеи, отрешенно-визионерское лицо, в то время как Пауль Ре кажется безучастным, а Саломе откровенно позирует. Впервые ставший знаменитым снимок опубликовал Э.Ф. Подах в своей книге «Фридрих Ницше и Лу Саломе. Встреча в 1882 году» (Цюрих и Лейпциг, 1937).