Но Виталий вдруг нахмурился.
— Разве мало одной мамы? — поправил он Бориса. — Моя мама стоит троих!
Глаза из-под нахмуренных бровей смотрели зло.
Добрый порыв Бориса испарился: это же просто нечестно! Как можно одного считать за троих! На что это похоже?
Я добывалась, что происходит в его возмущенной душе, в воздухе пахло мужским поединком. Так мы стояли, застыв в молчании, пока я не прервала его:
— Когда вы пришли, мы играли в лошадки.
— Как это? Без лошадей? В комнате? — Виталий с сомнением смерил меня испытующим взглядом. — Что за удовольствие играть без лошадей? Какая из вас лошадь?
Я вспыхнула.
— Из меня? Отличная лошадь! Я была даже пристяжной в тройке! А это очень трудно — скакать галопом, повернувшись в сторону! — оскорбленно заверила я, подрагивая ногой.
Виталий сделал подбородком короткое вызывающее движение:
— Ладно. Ну-ка, проскачите галопом!
— Муся, не надо! Муся! — вмешался Борис, но было поздно: я уже неслась, топая ногами, по зале.
Я проделывала это великолепно — выгнув в сторону шею и с такой страстью, что моя пегая грива развевалась в такт бегу. Я прямо-таки заходилась от восторга.
— Довольно! Довольно! — сказал Виталий, и я остановилась как по команде.
— Из вас получилась бы отличная степная лошадь. И весьма полезная, — с похвалой отозвался он.
Еще не отдышавшись, я подошла к нему, едва не лопаясь от гордости
— А мы не могли бы играть в лошадки втроем начиная с сегодняшнего дня?
— Да, но кучером буду я, ты же знаешь! — мрачно заметил Борис. — Раз и навсегда — я! Это моя обязанность — объезжать свою сестру! — объяснил он Виталию.
— При чем тут кучер? Мы же хотим быть лошадьми! — При этом Виталий смотрел не на Бориса, а на меня. — Мы будем две настоящие степные лошадки — такие, которые опрокидывают санки. Я видел. Кучер вылетел кувырком. И сломал себе шею.
Так долго Виталий еще ни разу не говорил. Весь кипя от гнева, Борис подошел к нему:
— А вот и не полечу кувырком! И не сломаю себе шею. Посмей только еще раз сказать такое!
Виталий удивленно посмотрел на него.
— Что? Каждый делает то, что может. Это единственное правило игры. Разве вы его не знаете? Ты что — хочешь объезжать смирных лошадей? Тебе нужна покорная лошадка, чтобы не вылететь из санок?
Трусом Борис не хотел быть ни за что на свете.
— Ну ладно… я научусь… ты только подожди! — ответил он, не замечая, что в горячке спора они уже перешли на «ты».
Виталий кивнул.
— Что ж, тогда упражняйся в выездке и учись падать так, чтобы ничего себе не повредить, — дружески посоветовал он. — Вот смотри, — он резко качнулся в сторону, — если будешь делать как я, то тебя, скорее всего, не раздавят.
Он снова щелкнул каблуками, точно также, как и в самом начале, и пожал нам на прощанье руки.
— Я еще зайду. А сейчас мне пора домой.
— Но почему «пора»? Почему? — воскликнула я скорбным голосом. — Дедушка вот-вот вернется.
Но Виталий уже был в прихожей.
— Дома не знают, где я. Зайду в другой раз, — сказал он.
Я бежала следом за ним.
— Не знают? Но ваш дядя сам хотел привести вас сюда? — внезапно вспомнила я.
— Да. Но мне кажется, так будет лучше. Я еще приду с ним. — Виталий надел шубу, которую подал ему Осип, и еще раз пожал нам руки, на этот раз не столь официально. В дверях он быстро обернулся и вновь кинул взгляд на мои тонкие икры в черных чулках, выглядывавшие из-под моей детской юбочки.
— Бегайте галопом каждый день. Запомните: каждый день! — настоятельно посоветовал он, к безмерному удивлению Осипа, и побежал вприпрыжку вниз по лестнице.
Со смешанным чувством мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду: мы были взволнованы внезапно свалившимися на нас новыми задачами. И все же мы скрывали друг от друга наши душевные порывы, и после ухода Виталия разговор о нем больше не возникал.
Но когда на следующее утро — как раз в воскресенье — мы снова играли в нашем «манеже», это уже не была прежняя игра «в лошадки». С озабоченным, серьезным лицом кучер объезжал новую степную лошадь, я же, со своей стороны, скакала галопом по всем комнатам и ржала с таким самозабвением, что даже ночью не переставала чувствовать себя лошадью и, просыпаясь по утрам, удивлялась, что я всего лишь маленькая девочка