Дедушка вдруг надолго закашлялся; так случалось, когда у него был бронхит.
— Идите играть! — вполголоса приказал он нам.
Но мама Виталия уже протянула ко мне руки и усадила меня к себе на колени; сидеть было мягко, как на гагачьем пуху.
— Пусть дети спокойно слушают нас и участвуют в разговоре. А почему бы и нет? — спросила она своим спокойно-невозмутимым голосом. — Разве мы все не дети Божьи?.. Я знавала детей, которые умели молиться лучше взрослых и были твердо уверены в том, что Бог даст все, о чем ни попроси. К такому ребенку легко подойти и сказать: «Молись! Проси!» И ребенок молится и получает то, о чем просит. И всего-то надо — быть благочестивым.
Она говорила это, обращаясь ко мне, и я слушала ее с огромным интересом. Наш дедушка, без сомнения, был набожен, он с таким благоговением читал нам по вечерам, когда мы уже лежали в постели, «Отче наш»! При этом он вовсе не походил на генерала, он был весь повиновение и покорность. Но я все же сильно сомневалась, получит ли он то, о чем просит, да в конце концов он и сам в этом втайне сомневался и потому для вящей убедительности тут же добавлял, что самая главная молитва звучит так: «Да свершится Твоя, а не моя воля».
Но и это было понятно: не всякому дано быть с Богом в таких интимных и доверительных отношениях, как маме Италия.
Тем временем дедушка резко сменил тему разговора и стал вслух размышлять о том, не послать ли и впрямь Виталия, в соответствии с его желанием, в городскую гимназию. Только собравшись уходить после затяжного, жаркого спора на эту тему, мадам Волуева поднялась и отпустила меня со своих колен. Она поцеловала меня и жалобно воскликнула:
— Ах я, грешная, так ничего и не подарила тебе на Пасху! Как бы все это быстренько исправить?!
Она беспомощно вперила взгляд в потолок. Вдруг ее удивительные светло-серые глаза засияли, и из складок ее черного шелкового платья внезапно появился маленький кожаный футляр, откуда она извлекла чудесное блестящее яичко — по всей видимости, золотое, покрытое красивой эмалевой росписью. Восхитительные разноцветные русские мотивы.
Дедушка с умоляющим видом схватил ее за руку:
— Нет, только не это! Ни в коем случае! Так не годится, подарок слишком ценный для ребенка.
— Для детей ничего не бывает слишком ценным. И Пасха только что миновала, наш самый большой праздник… Возьми яичко! Я уверена: сам Господь Бог послал мне его для тебя! — настаивала мадам Волуева, наклонясь ко мне.
— Оно упало с неба? — спросила я запинаясь и от волнения спрятала руки за спину.
— Нет! — громко возразил дедушка, стараясь опередить маму Виталия, лицо которой выражало умиление. Он удивленно смотрел на свою глупую маленькую внучку. — Яичко появилось из ювелирного магазина, детка. Поблагодари за подарок.
Мне было немножко стыдно: сама я бы ни за что не подумала, что яички падают с неба: но я ни капельки не сомневалась в том, что мама Виталия, которой подвластно все, могла быстренько «вымолить» яичко.
Словно желая окончательно разрушить мистическую ценность яичка, дедушка сказал:
— Случаю было угодно, чтобы моей Мусе совсем не по праву достал ось то, что наверняка пред назначалось для кого-то другого, когда вы его покупали.
Но мадам Волуева прервала его:
— Я не верю в случайности! И разве случайно, что именно этот ребенок спросил, упало ли яичко с неба? Нет-нет, вы этого не понимаете, мой дорогой генерал! Я люблю это дитя! А что я люблю, то мое, а все мое принадлежит моему Богу! Ныне, и присно, и во веки веков.
Я еще раз почувствовала, как меня поцеловали и перекрестили: на этот раз без тайного беспокойства, словно мадам Волуева всего лишь приложила ко мне свою печать… Дедушка ни в коем случае не уступит меня просто так чужой женщине и русскому небу, озабоченно думала я. прислушиваясь к тому, как он провожал ее до передней.