Выдохнув, он сложил коммуникатор и тихонько покачал ногой. Оказывается, Лайсин тоже чувствует их близость, особенно заметную на расстоянии.
– Лайс, ты – чудак. Но, кажется, мы оба уже сделали свой выбор. – Рик поднялся и развел руки в стороны. – Осталось снять фантом, помыться и лечь спать. Интересно, сколько времени осталось до рассвета? Четыре часа? Надеюсь, мне удастся выспаться!
Глава двадцать первая. Будни и трудная подготовка к празднику
***
Как сложно за все отвечать, если возрастом юн.
Но смотрят с восторгом в глаза твои разные лица.
Ты веришь в себя и друзей. И удачу свою.
Все будет, как надо, плохого не может случиться.
***
Третья декада пребывания Рикуса в Сенко подходила к концу. А вместе с ней – реставрационные работы в старом замке. "Надо проверить расстановку мебели второго этажа, расплатиться с бригадой и уточнить у Лайса время переезда его сестры…" – Молодой лорд потер глаза и тихонько переложил Катрину со своей груди на простыню. Та вздохнула и, не просыпаясь, вытянула к нему ручку. Рик сел, посмотрел на золотящиеся утренним светом оконные стекла и осторожно сполз на край кровати. Катрина тут же сжала кулачок, прихватив край его подушки.
Накинув легкий халат, он перевел взгляд на сестру. Вроде все было хорошо: девочка с удовольствием училась, играла в предложенные Ханной игры и придумывала свои. Но, как только женщина отвлекалась на маленького сына, которому требовалось внимания больше, чем Кати, малышка забивалась в угол детской, где стоял ее столик, вытаскивала из пенала карандаши и начинала рисовать. Причем, если ее отрывали от занятия, она могла надуться и даже расплакаться. В такие моменты Ханна ее не трогала и поначалу не обращала внимания на сложенные в папку листы. Но однажды на угол стола, куда девочка складывала работы, попал брошенный Итоном мячик. Папка упала, и бумаги разлетелись по ковру. Катрина тут же разрыдалась, а Ханна, испуганная сильным проявлением чувств обычно спокойного ребенка, бросилась собирать ее творения. Только взяв листы в руки, она крепко задумалась: в детских рисунках было множество черных штрихов и почти ничего похожего на реальный мир. Другие дети ее возраста рисовали цветочки, домики, солнышко и себя. Но Катрина изображала хаос из ломаных линий, завитков, пятен и обведенных собственных ладоней. Поэтому, припрятав несколько работ, при первом же удобном случае женщина показала их Рику.
– Когда это началось? – Спросил он маму Итона.
Та покраснела и опустила голову. Как-то незаметно и за короткий промежуток времени Ханна признала молодого Веруса хозяином дома и начала побаиваться его серых строгих глаз. Ее бывший муж Лайсин был мягким. Иногда казалось – безвольным. И пока он не сбежал из собственного дома, ей нравилось им манипулировать. Но в Рике чувствовалась внутренняя уверенность и даже жесткость. Спорить с ним, отстаивая свою правоту, было бесполезно. Молодой Верус никогда ни на кого не кричал… но каждую оплошность прислуги или ее собственную так дотошно и методично разбирал, что ей казалось, лучше бы он выругался.