Посвященный весне танец был невыносимо долог и тягуч. Устав сначала стоять, а потом – уворачиваться от женских решительных взглядов, Рик шагнул вперед и взял с подноса бокал вина. Отпив глоток, он потихоньку направился к недалекому окну. Кругом смеялись, искренне веселились и танцевали красиво одетые люди. Когда завязывался новый разговор, румяные лица гостей расцветали улыбками. Замеченный им в кругу танцующих Лайсин у местных дам был просто нарасхват. Кажется, ему это льстило. Ден и Лина кружились рядом. Где-то там, среди этой разноцветной толпы, Сайк держал за руки свою невесту.
Пробравшись к подоконнику, Рик поставил на него бокал, а потом присел, наполовину закрывшись длинной шторой. "Им нравится ощущать себя в центре внимания". – Вдруг подумал он. – "Хоть один день, но блистать, подобно бриллианту в вычурной оправе. Но камень сияет всегда, а они уже завтра вернутся к своей обыденной жизни, обсуждая с друзьями впечатления до следующего квартального бала. Странно мы, люди, устроены. Своего, привычного круга и образа жизни нам мало. Влезая в долги и вылезая из кожи вон, мы хотим выделиться любой ценой". – Он посмотрел на проходящую мимо пару. – "К примеру, надевая драгоценности, взятые напрокат!"
Замешкавшийся неподалеку от окна пожилой мужчина осторожно убрал колечко жены в коробочку с биркой и повел ее в другой зал, где стояли накрытые столы.
"Может, нарушить слово, данное Лайсу, и потихоньку уйти?"
Но, как только он слез с окна, танец закончился. И внимательные глаза высокого Лайсина отыскали хмурого парня в толпе. Извинившись перед своей дамой, он сразу направился к Рику.
– Глядя на молодого человека, едва сдерживающего зевоту во время всеобщего веселья, сложно поверить слухам, окрестившим тебя сердцеедом. Посмотри, как много вокруг хорошеньких девушек… – Улыбаясь, сказал раскрасневшийся аристократ. – Выбирай любую! Ни одна не откажет такому красивому юноше, как ты!
– В чем не откажет, Лайс? – Почему-то разозлившись, поинтересовался Рик. – Задрать юбку в маленькой кладовке или оконной нише, плотно занавешенной шторой? Ой… – Он прикрыл ладонью рот. – Чего я несу? Конечно же, воспитанная барышня не откажется положить пальчики в мою ладонь и с упоением покружиться, оттаптывая мне ноги. И конечно же, не откажется рассказать какую-нибудь чушь в ожидании комплиментов уму и своей неповторимой красоте.
Лайсин рассмеялся.
– Перестань капать ядом на старые паркетные доски. Гэро тебе этого не простят. Рик… отбрось сарказм и оглянись вокруг: люди вырвались из обыденности, чтобы почувствовать себя счастливыми. Пусть всего на один день. Но разве это не здорово?
– Конечно, Лайс. Я с тобой согласен: где еще можно почувствовать ощущение собственной значимости и восхищения, кружащего голову? Мы, твои домочадцы, каждый день требуем от тебя весьма прозаических вещей и, прежде всего, внимания. А тут – море позитивной энергии и всеобщий восторг, чуть ли не возносящий тебя к звездам. Лайсин… Ты такой еще ребенок! Даже противно.
– Рик! О чем ты говоришь? – Лайс схватил парня за рукав сюртука и больно сжал пальцы. – Почему чужая радость и безыскусные эмоции столь холодно и надменно отторгаются твоим эго? Почему ты ставишь себя выше остальных? Какие заслуги дали тебе право презирать тех, кто умеет и хочет отдыхать?!
– Лайс… Не будем спорить при всех, давая повод для сплетен. Если желаешь, можем поговорить дома. Но сейчас, помня свое обещание быть хорошим мальчиком, я пойду в библиотеку. Не стоит сверкать глазами, поскольку развлекать скучающих барышень я не обещал. Но если кому-то из них понадобится умелый секс… Ты знаешь, в какую сторону я пошел.
Не оборачиваясь, Рик протиснулся между людьми в коридор. Пройдя по нему десяток шагов, он поднял голову и посмотрел на лестницу, ведущую вверх.
– Будем считать, что библиотека где-то там. – Решил он и быстро побежал на второй этаж.
Конечно, библиотека в городском доме Гэро носила чисто символический характер. В скромном, по сравнению со всем зданием, помещении, стояли застекленные книжные шкафы, а между ними висели большие картины. Пару столиков окружали глубокие кресла, говорившие о том, что удобнее всего тут было дремать. Особенно, если в камине горел огонь, и его живое тепло согревало уставшее тело.