– Чен… О таком молчать не принято. Ты мог сказать о приглашении раньше?
– Если бы я сказал, ты бы не пошел.
– Я бы пошел. Только оделся приличнее. Как ты мог подумать, что я проигнорирую приглашение такого значимого лица? Чен, вы с братом хотите прославить ваш театр. Возможно, перед тобой – первая ступень лестницы, ведущей к звездам!
– Рикус! Ты – подарок судьбы! – Польстил Чен.
– Я – ее горькая отрыжка. – Рик натянул капюшон так, что на улице остался только кончик носа.
– Об этом мы еще поговорим. Когда закончится фестиваль, и свободного времени будет больше. – Режиссер обернулся и остановился, придержав Рика за локоть. – И почему за нами, словно ему нечего делать, идет Костэн? Или, – Чен посмотрел на Рика, – он шлепает за тобой? Он что, свихнулся от твоей славы?
– Он свихнулся от страха за мою жизнь. Чокнутый. Пошли, Чен. Не обращай на него внимания.
– Эй… Он, случаем… к тебе не подкатывал? – Чен приподнял капюшон, заглядывая парню в глаза.
– Нет. Просто переживает. Папочка взрослого мальчика.
– Папочка?! Он сам еще зеленый юнец!
– Старше меня на несколько лет. Пусть тогда побудет братцем. Чен, серьезно, не обращай внимания. Кстати, видел, как Кармель сегодня вцепилась в Лиэн? Последи за новенькой. Мне кажется, в ее сердце живет зависть.
– Искореним. Нам сюда. – Показал он неприметную дверку в живых колючих зарослях, опоясывающих комплекс.
А за кустами цвели поздние сорта роз… Огромные, словно блюдца, лимонно-желтые, алые, словно морозный закат, и белые, шапками свисавшие с арки, под которой они прошли, шагая по дорожке из розового камня. Живописные поляны разделялись низкими хвойниками и высокими туями.
– Ну как? – С гордостью спросил Чен, словно сам все придумал и воплотил в жизнь.
– Очень красиво. Особенно можжевельник, стелющийся по каменной горке. Ну а цветы вообще выше всяческих похвал! Представляю, сколько трудов сюда вложено, чтобы создать и поддерживать в порядке такое волшебство. О, Чен! Тут тоже есть фонтаны!
– Тоже? – С любопытством спросил режиссер. – Я был в Тирене. Конечно, не в королевском дворце… И нигде ничего подобного не видел.
– Интересуешься, какого я рода?
– Ну-у… – Чен сощурил хитрющие карие глаза. – Расскажешь?
– Я – сын обеспеченных родителей. Думаю, ты уже пришел к таким выводам самостоятельно. На этом пока все.
– Да я и не настаиваю. – Пожал плечами мужчина, искоса наблюдая за нахмурившимся парнем. – Смотри! – Он вытянул руку. – Там, на берегу пруда, стоит нужный нам павильон. Видишь домик под синей крышей?
– Чудесный образчик традиционной архитектуры Атены. Золото и ультрамарин.
– И охра с киноварью, которыми выкрашены наличники и ступени. – Согласился Чен. – Гармоничное сочетание красок.
Они подошли к домику, и господин Шиэн раздвинул двери. Сняв обувь, он остался в тонких черных носках.
– Нет, ну ты просто обязан был предупредить! – Рик стянул спортивные тапки. – Что если бы мои носки были дырявыми? Представляешь, как бы ты опозорился?
– Дворяне не носят рваные носки. – Уверенно ответил ему Чен.
– Спешу тебя огорчить. Носят. Так же, как и простолюдины. Особенно, когда у них есть дела поважнее. И ты не дал мне рассмотреть озеро. – Он подошел к дверям напротив и отодвинул створку в сторону. – Ого! Какие цветы! Чен, это – лотосы? Такие большие! А на той лодочке катается только Император?
– Не только. – Раздался за его спиной отнюдь не голос Чена.
Обернувшись, он увидел согнутую спину режиссера и двух стоящих на пороге мужчин, одетых в пестрые национальные халаты и шаровары. "Сам Император". – Подумал он, склоняясь перед "Солнцеликим". Кажется, на одном из приемов они встречались… Но вряд ли Драгоценность Атены мог запомнить принца, а тем более, узнать его в каком-то актере.
– Вот, значит, как выглядит артист, о котором говорит весь город! Подними голову. Я хочу видеть твое лицо.
Рик послушно распрямился и, в нарушение всех протоколов, посмотрел Светозарному в глаза. Тогда, на приеме у Гердена, тот был в обычной одежде и показался принцу слишком… круглолицым. А кожа, подчеркнутая монохромными цветами сюртука и рубахи, выглядела желтоватой и рыхлой. На вид ему было около пятидесяти лет. Однако, в традиционном одеянии этой страны, расшитым золотыми и красными нитями по зеленому и белому шелку, он был величественным и прекрасным. Каштановые волосы, тогда короткие, теперь отросли и были убраны в пучок, торчащий на макушке и украшенный разноцветными лентами. Веки и брови были подведены черной краской, а щеки присыпаны пудрой и румянами. На губах лежал перламутровый блеск. "Минус двадцать лет". – Хмыкнул про себя Рик и, дав себя рассмотреть, снова склонил голову.