- Ну, на отдыхе кутнем!
Хоть в Большой Театр зайдем,
Пусть актеры там хоть раз
Поломаются для нас.
Им не всё служить буржуям,
Нынче мы их замордуем!
Будем семечки лузгать
Да в два пальчика свистать…
– Ишь! царевен представляют…
И чего они гуляют?
Эй, актерик, нас потешь,
Хоть для виду их прирежь!
– Не пойти ль теперь в Музей?
Много всяких там затей:
Бабы голые стоят,
Как живые, целый ряд!
Так бы вот штыком пырнул
Али шашкой рубанул…
– Что ж, пырни, коль будешь рад,
Нынче воля для солдат!
– Аль тюрьму проведать, что ли?
Отпустить там из неволи
Офицера одного…
– Прислонить к стене его,
Да у самых у ворот
Записать его в расход!
– Не пойти ли в Божий храм?
Не бывал давно я там…
Сердце чешется чего-то, –
Ведь Страстная, брат, Суббота!..
– А тебе что за напасть!
Коли хочешь видеть страсть,
Так зачем в церквах толкаться?
Только блох там набираться!
В чрезвычайку к нам сходи,
Там на страсти погляди!
– Что ты, братец? грех ведь это
Видно, ты совсем отпетый…
Ведь теперь какие дни!
Ты в евангелье взгляни:
Ведь вчера Христа распяли…
– Мало в этом мне печали!
Мне евангелье не суй!
Сам Христос твой был буржуй,
Жил всегда на всем готовом…
Он своих учений словом
И запрятал весь народ
Под владычество господ!
Уж свобода, так свобода!
Бог – отрава для народа,
И с твоим, гляди, Христом
Вновь очутишься рабом!..
III. Кто идет?
21. В Москве
Печален вид Кремля немого,
Всё жутко в сумраке ночном,
Не слышно шума городского,
Как не слыхать его и днем.
В ущельях улиц бьется вьюга
О камень стен домов-гробов,
Как львица, прыгает упруго,
Бросая в ночь бессильный рев.
Плакатов клич со стен грозится
Весь мир насильем покорить,
И красных флагов рой стремится
Полет кровавый с вьюгой слить.
Прохожих нет. Собак бездомных –
И тех не видно. В окнах тьма.
С рядами окон жутко-темных
Весь город мрачен, как тюрьма.
Пройдет патруль с кровавым флагом,
И снова всё вокруг замрет,
И только Время мерным шагом
Сквозь ночь уверенно идет.
В Кремле заложены ворота,
И над дворцом – багровый флаг,
И с башни дуло пулемета
Зловеще смотрит в белый мрак.
А за стеною вековою
Дворец огнями весь залит;
Совет тиранов там судьбою
России немощной вертит.
Вертит, а сам дрожит всечасно,
Что вдруг поднимется народ
Во весь могучий рост и властно
Оковы красные сорвет.
Но над Москвою сон проклятья,
Беды народной сон лихой,
Как будто Смерть свои объятья
Простерла цепко над Москвой…
Патруль с опаскою блуждает
В безлюдьи улиц взад-вперед,
И тишина шаги считает,
И эхо глухо повторяет
Тревожный оклик «Кто идет?..»
22. В метель
Вскрутила прах холодный и сыпучий
Метель столбом, воронкой снеговой,
И смерч взвился, зыбучий, колкий, жгучий,
Блестя, свистя, понесся над Москвой
И, белой тьмой – искристо-мглистой тучей
Всё скрыв, повис над мерзлой мостовой,
И тени, вдруг возникнув из метели,
К стене Кремля толпою полетели.
Бросая в ночь угрозы, стоны, зовы,
Взвились они зловещею толпой;
Сквозь шум и свист звенят на них оковы,
На лицах тень печати гробовой,
В движеньях боль, и взгляды их суровы,
Полны тоски и мести роковой,
И через мглу, сквозь снежные туманы,
На них видны зияющие раны…
Они летят вокруг Кремля немого,
И всё быстрей, всё яростней их лёт,
В живом столбе из вихря снегового
Они стучат и воют у ворот
И будят страх в душе у часового…
На помощь тот товарищей зовет,
Чтоб отогнать крылатый рой видений
Несчастных жертв кровавых преступлений…
– Нечисто здесь! В ушах звенит от крика!
– Молчи, болван! Метелица метет…
– Не бесы ль то? Ишь, взвыли-то как дико!..
– Постой, молчи! И впрямь, там у ворот
Толпа шумит… – Ой, жутко!.. – Погоди-ка!
Товарищ! Эй! откликнись! Кто идет?!. –
Смельчак кричит, а сам дрожит с испуга…
Ха-ха-ха-ха! – в ответ хохочет вьюга…
– Пропали мы! Знать, дьявол здесь играет!..
– Аминь, аминь! рассыпься! С нами Бог!.. –
Метель ревет, хохочет и рыдает,
Слепит глаза, порывом валит с ног,
Толпа теней всё ближе подступает…
Бежать уже нет сил, – уж каждый изнемог,
Прижались все к стене, лицо скрывая,
И ждут конца, молитвы вспоминая…
Вдруг разом смолк метели рев мятежный,
И воздух весь мгновенно был согрет,
Повсюду лег ковер пушистый, снежный,
Расцвел во мгле лучистый, нежный свет,
Рождая звук, и чистый, и безбрежный,
В котором пел Любви святой привет,
И рой теней, что мчались в пляске вьюжной,
Вдруг потонул, пропал в дали жемчужной…
Рой чистых грез, волшебных, безмятежных
Наполнил ночь. Вокруг, лаская взгляд,
Струится свет, и полем лилий снежных
Под ним блестит немых сугробов рад,
И всё растет волна мелодий нежных…
Весь Божий мир загадкою объят
И словно ждет Господнего явленья,
Святых чудес иль светопреставленья…
Очнулись все… – Да что, никак светает?
Ты при часах? Который час? – Второй.
– Фу, черт!.. – Гляди, там чья-то тень мелькает!..
Кому еще здесь быть ночной порой?
– Пальнуть в него? Ишь, смело как шагает!
– Эй, кто идет? Назад, товарищ! Стой!..
– Да что он, глух? Возьми его на мушку!
Лови, дружок, свинцовую игрушку!..
Блеснул огонь, но выстрел потерялся, –
Его затмил лучей и звуков хор,
Что всё сильней, всё ярче разрастался
Со всех сторон, лаская слух и взор,
И над Москвой, как риза, расстилался,
Как звуковой, сверкающий ковер…
Блеснул огонь, снега ясней затлелись,
И стены все лучами вдруг оделись.
В лучах дома, в лучах Кремля ограда,
И не узнать давно знакомых мест!..
Одела мир небесная отрада,
Хвала Творцу разносится окрест, –
Христос идет по спящим стогнам града,
Христос несет святой и страшный крест,
Его чело в крови от игл терновых,
И много ран на Нем зияет новых…
Всё тело в них, и места нет живого,
Сочится кровь, светя живым огнем,
Но гнева нет в чертах Лица благого, –
В нем только скорбь, страданье только в нем…
Весь мир затих, готовясь слышать слово
Из уст Христа, но искристым путем
Безмолвно Он проходит меж домами
Пятная снег кровавыми следами…
Христос идет!.. Солдаты ниц упали, –
Был страшен им прекрасный, скорбный Лик
И кроткий взгляд, исполненный печали…
Христос взглянул и головой поник,
И две слезы, как звезды, засверкали,
Скатившись в снег… Прошел беззвучный миг,
Христос вздохнул и медленно, в молчаньи,
Своим путем пошел в живом сияньи…