От царя-то мне и ласка, и привет,
От людей-то почесть всякая везде.
Парня краше да удалей меня нет
В Александровской во всей во слободе.
Уж как конь-то мой персидский аргамак,
Вышит золотом по бархату чепрак,
Приторочены у красного седла
Песья морда да колючая метла.
Ярче неба на кафтане аксамит,
Низан жемчугом по козырю узор,
Сабля в яхонтах на солнышке горит,
Всем крамольникам на страх да на покор.
Мы опричники – не земщине чета, –
Наша совесть перед родиной чиста,
Государю рады до смерти служить,
Рады голову за батюшку сложить!
Гей ты, земщина! Дорогу, сторонись!
Берегись, – пощекочу тебя копьем.
Спесь боярская, подальше хоронись, –
А не то и с головой тебя собьем!
Ты, боярин, супротивничать горазд, –
Вот ужо тебе Малюта наш задаст! –
Вздернут, будь ты хоть семи пядей во лбу,
На веселую затейницу – дыбу!
Царской воле много ставится препон
От бояр да от служилых от княжат!
Царь наш батюшка изменой окружен,
Извести его крамольники хотят.
Эх, пора, пора измену выводить,
Суд-расправу царским ворогам чинить!
Ты гуляй, махай, метла моя, мети!
Нам с тобою не заказаны пути!
Ни пред кем нам нынче шапки не ломать,
Службу царскую справляем мы не зря,
Нам других хозяев в жизни не знавать
Опричь Бога да великого царя!
Гей, грызи врагов, собачья голова!
Ты грызи да выговаривай слова:
Царь и миловать нас волен и казнить!
Без Царя Руси великою не быть!
ДВА ГОЛОСА
Как только мир уснет, укрывшись тишиной,
Два голоса ведут беседу предо мной, –
Я слышу в тишине их речи трепетанья;
Так говорит один: «Как горьки дни изгнанья!
Как скучно дни текут средь чуждых сердцу мест!
Не станет скоро сил нести тяжелый крест!
Душа больна тоской, и тело так устало, –
Зачем мне жизнь нужна, когда надежд не стало?..»
И говорит другой: «Не надо унывать!
Что было, то прошло, что будет – не узнать,
Быть может, впереди спокойствия отрада,
За нынешнюю боль – нежданная награда,
Урок и польза есть в ужаснейшем из зол:
Отчизну потеряв, я сам себя нашел,
Измерил глубину своих былых деяний
И осудил себя без слез и оправданий».
«Слова! слова! слова! – так первый говорит. –
Слова летят давно, а дело всё стоит.
В былом мы все грешны и стоим осужденья,
Но не исправят зла пустые рассужденья…
Где люди? где вожди? Кто всех нас соберет?
Во прахе мы лежим, а всё кричим «Вперед!..»
Летит за годом год, слабеют, гаснут силы,
И нет приюта мне желаннее могилы…»
«Бодрись, усталый брат! – ответствует другой. –
Пусть были мы в пути застигнуты пургой,
Но вихри пронеслись, опять видна дорога,
До цели нам дойти осталось уж немного.
Там – впереди – рассвет, отрада, слава, мир,
Любви, и красоты, и правды званый пир.
Избранных мало там средь миллионов званных, –
Скорей, смелей иди! Ты будешь средь избранных!»
И голос первый вновь унылые слова
Бросает в тишину, и речь его мертва.
И вновь другой твердит призывы огневые…
И светят в темноте его слова живые…
Но только в щель окна рассвета глянет взор –
Растает в тишине их бесконечный спор,
И лишь в моей душе останется волненье –
Двух взглядов и двух сил бесплодное боренье…