1
Где ярки долины, нарядны леса,
Где замки баронов глядят в небеса,
Как время текучее – стары,
На гладких дорогах остзейской земли
Ржут кони, и трубы вздыхают вдали, –
Идут голубые гусары.
2
К недальним границам германской страны,
Где пуль беспощадных напевы слышны,
Где пушек грохочут удары,
Где бьется с врагами родимая рать, –
Туда, за отчизну свою постоять,
Спешат голубые гусары.
3
В томительном зное, в глубоких снегах,
На прусских равнинах, на польских холмах
И в топях разлившейся Шары,
Войну принимая как мирный парад,
В боях не считая жестоких утрат,
Дрались голубые гусары.
4
Был близок последний, решающий бой,
Но встали над Русью, как в бурю прибой,
Кровавого бунта кошмары, –
И вместо победных, блестящих венков
В смятенной отчизне лишь смерти покров
Нашли голубые гусары.
5
В смятенной отчизне, в лесах и степях,
Где лучшие люди томятся в цепях,
Где заревом светят пожары,
Где тени насилья над жизнью легли, –
Там в нежных объятьях родимой земли
Лежат голубые гусары.
Не потому, что трудно для поэта
Равнять стихи в традиционный строй,
Нарушил он созвучия сонета,
Их обновив свободною игрой.
Не для того, чтоб старого завета
Разрушить храм, бунтует он порой
И мед сбирать с парнасского букета
Шлет новых пчел бесправный, шумный рой.
Нет, – старый храм он чтит с благоговеньем,
Созвучных слов ему послушна рать,
Но на свою особенную стать
Он правит их стремительным теченьем.
Его бранят, – он внемлет с огорченьем,
Но повернуть уже не может вспять.
Рим, 19-III. 1928.
Для русско-римских «высших сфер»
Еще не писано законов, –
Самовлюбленных пустозвонов
Они являют нам пример.
Непогрешимые во всем,
К чужим делам они суровы
И осудить тебя готовы,
Коль ты идешь своим путем.
Будь ты ученым иль святым,
Будь ты поэт, художник, воин, –
Тогда лишь ты похвал достоин,
Когда во всем послушен им.
Их сплетни виснут над тобой,
Коль ты над спесью их смеешься
И в три погибели не гнешься
Пред их зазнавшейся толпой.
Коль иностранным языкам
Ты свой родной предпочитаешь
И по-французски не болтаешь
Среди природных русских дам,
Коль ты, ценя семьи уют,
Всегда бежишь от сборищ шумных,
То в списки диких и безумных
Тебя, наверно, занесут.
Коль ты стыдишься залезать
В американские карманы
И не пригоден на обманы,
Чтобы пособья получать,
Коль ты с развратом не знаком,
Не блещешь в «сферах» модным танцем,
Тебя ославят самозванцем
И, может быть, большевиком.
Но попадешь ты сразу в тон,
Коль гибкой совестью владеешь
И зад выпячивать умеешь,
Танцуя дикий чарлестон.
Коль ты наушником рожден
И наделен душой лакейской,
То в мире подлости житейской
Ты скоро будешь вознесен.
Тебя в пример поставит «свет»,
И престарелым генералам
Откажут в ссуде со скандалом, –
Чтоб ты по моде был одет,
Чтоб мог глядеть ты свысока
На мелкий беженский народец,
Забыв, что сам ты, злой уродец,
Не стоишь даже пятака.
Тебя введут в салоны те,
Откуда в жизнь исходит мода,
Где гнусность модного урода
Предпочитают красоте.
Тебя прославит шепот дам:
«Он – comme il faut! Он – бесподобен!»
Хотя для дела ты негоден,
Хоть ты из хамов – первый хам!
«Ты знаешь ли тот край, где комары грохочут…»
Ты знаешь ли тот край, где комары грохочут,
Вздыхает пулемет и контрабас шуршит,
Где скрипки лязгают и устрицы хохочут? –
Ты знаешь этот край, куда сослать спешит
Гонитель новизны несчастного поэта,
Дерзнувшего отнять невинность у сонета?
Ты знаешь ли тот край, где пишутся сонеты
Без соблюденья форм, терцины – без цезур,
Где превращают ямб в цыганские куплеты,
Из стриженых колонн готовят каламбур?
Не знаешь? – Ну, тогда, коль не боишься брани,
Сумбатова спроси, а то и Персиани.
Растаял снег, ушли морозы,
Свободны воды, дни ясны, –
С природы цепи зимней прозы
Сняла поэзия весны.
Веселый жаворонок песней
Вещает миру, как пророк,
Что с каждым мигом всё чудесней
Вскипает жизненный поток.
Душа поэта песне внемлет
И слышит, радости полна,
Что Божий мир уже не дремлет,
Что нет следов былого сна,
Что оживают лес, и горы,
И отдохнувшие поля,
Что в изумрудные уборы
Поспешно рядится земля,
Что лаской солнечною встречен
Новорожденный каждый лист,
Ручей, как юноша беспечен,
Шумлив, стремителен и чист,
Что всюду, где закрасовался
Душистый первый стебелек, –
С пчелой не раз уже встречался
Пугливый пестрый мотылек,
Что до положенного срока
Над миром царствует весна,
И песнь пернатого пророка
Ее красой вдохновлена.