Шон Макмуллен
«Прозрачные Драконы»
Посвящается моей маме, которая научила меня ценить хорошие манеры, и моим старшим братьям, которые научили меня ценить хороших друзей.
Благодарности
Спасибо моей жене Триш и дочери Кэтрин, которая вела машину во время исследования пути Уоллеса и Эндри.
Также хочу поблагодарить Александра Алберта, Майка Дайала Смита, Пола Коллинза и многих других из секции карате при университете Мельбурна, а также клубы по фехтованию за оказанную поддержку при написании боевых сцен.
ПРОЛОГ
На улицах Альберина хлестал ливень, и ветер усилился настолько, что сбивал с ног. Но двух мужчин, появившихся из особняка, это не волновало. Они ни разу не обернулись, спеша к воротам, и не обратили внимания на охранника, который весело помахал им бутылкой вслед.
— Я хотел бы заметить, что втянуть ее в наше дело было твоей идеей, Тальберан, — сказал тот, что был выше.
— Я слышал, что она эксцентрична, но это уже чересчур, — признал его спутник.
— Официанты в трусиках с хвостиком кролика, официантки в костюмах фавнов! А во что была одета она сама и ее гости! Если бы я не видел своими глазами, то никогда бы не поверил.
— Ты уверен, что она самая могущественная колдунья Северного Скалтикара, Лафонтен?
Да. Госпожа Уэнсомер Каллиентор — единственный в истории человек, который отказался стать посвященным тринадцатого уровня. Она сказала, что «посвященный двенадцатого уровня» звучит красиво, в словах «посвященный четырнадцатого уровня» тоже есть особая сила, а сочетание «посвященный тринадцатого уровня» полностью лишено смысла, и она отказалась присоединить это к своему имени.
Буря не мешала ночной жизни Альберина: все продолжали веселиться за закрытыми дверями. Музыка и смех раздавались из таверн со слегка приглушенным светом, дым тянулся из окон, мимо которых шли спутники; время от времени, дразня обоняние, доносился запах свежего хлеба или жарящегося мяса. Пьяный подмастерье плелся, шатаясь, по улице, держа в одной руке бутылку, а в другой крошечную флейту. Тальберан и Лафонтен посторонились, дав ему пройти.
Они обернулись, когда подмастерье вдруг прервал свою песню, и смотрели, как молодой человек направился к стоящему на улице фургону и растворился в пелене дождя.
— Он уже в Альберине. Почему он поет о том, как бы ему хотелось оказаться здесь? — спросил Лафонтен.
— Очередная чепуха, как и то, что говорит ведьма. Мы предложили ей возможность распоряжаться ветрами!
— А она сказала, что лучше бы распоряжалась своими гостями и велела им менять партнеров каждые полчаса.
— Мы предложили ей править миром.
— А она сказала, что предпочитает пирушки, устраиваемые правителями, хотя они и близко не так хороши, как ее собственные пирушки.
— Мы предложили ей бессмертие.
— Она ответила, что знала множество бессмертных, и все они были скучными.
— Чего же хочет эта женщина? — Лафонтен сердито всплеснул руками, словно требуя ответа у промозглой темноты.
— Она сказала нам, Лафонтен. Она хочет знать, как похудеть без упражнений и диет.
— Разве она не поняла, что мы даем ей шанс стать богиней?
— По ее мнению, у всех богов красивые тела и стройные талии. Такое предложение вызвало у нее подозрение, что ей придется заниматься упражнениями или сесть на диету.
Они свернули на аллею. Когти, отливающие голубым, блеснули на носках их ботинок и на пальцах перчаток, когда они начали взбираться по отвесной кирпичной стене.
— Кто следующий? — спросил Тальберан во время подъема.
— Один старик, которому не на что больше надеяться в жизни, но который еще не утратил свои идеалы.
— Астеншаль?
— Да, посвященный четырнадцатого уровня. Ему восемьдесят один год, и он не испытывает потребности в телесных наслаждениях. Вероятно, его будет легко убедить.
— В отличие от этой распутной обжоры-ведьмы. Представляешь, она отклонила наше предложение, поскольку не нашла в нем ничего интересного.
Они перелезли через край стены и очутились на крыше. Это была их последняя ночевка в Альберине.
На следующий день работник, проверявший засорившиеся стоки труб, обнаружил два плаща, смытых в водосточный желоб. Они были новыми, не отмеченными знаком местного портного. Поблизости лежали два кошелька, в каждом — двадцать серебряных ноблей. Работник, практичный и разумный человек, не склонный докучать комендантам по пустякам, взял серебро, почистил плащи и кошельки, чтобы продать на рынке. Он не забыл обсчитать владельца здания за прочистку трубы. К тому времени Тальберан и Лафонтен уже были на другом материке. Они устроили весьма многообещающую встречу с мудрым, могущественным, и главное, не склонным потакать своим желаниям магом, который чувствовал, что идеально подходит для роли бога.
Кладка была не просто старой, она оказалась древней. В последний раз ее использовали еще до строительства первых городов. Но сейчас все, что осталось на этом месте — округлая насыпь в сотню ярдов диаметром.
Трех старцев верхом на лошадях, которые остановились там, сопровождала дюжина конных наемников и еще полдюжины рабочих. В отличие от своей охраны, старики не имели при себе оружия и доспехов. Наемники без особого интереса наблюдали, как те распаковали свои седельные сумки, а затем занялись определением размеров древнего холма при помощи колышков и веревок. Один из стариков наблюдал за рабочими, в обязанность которых входило выкопать три ямы. Их нельзя было назвать первыми в мире археологами, так как этого слова еще не придумали. Но они были здесь именно для этого.
— Если верить хроникам, этому холму тысячи лет, — сказал мужчина с самой длинной бородой, вбивая колышек в землю.
Его спутник достал свиток из сумки на ремне, развернул и стал читать:
— «Дьявольский холм… проклятое место… место смерти… говорят, он дает силу мужчине, если во время солнцестояния тот ляжет на вершине на рассвете, и…»
— Все это сказки и домыслы, Вальтазар. Нам интересно его первоначальное предназначение.
— «Он старше любого королевства или города», — продолжил Вальтазар.
— О! Очень странно.
Еще долго колдуны-археологи исследовали и измеряли холм, наблюдали за солнцем, его местоположением и движением по небу. Два козопаса тоже обратили внимание на положение солнца, и, решив, что уже полдень, они сели перекусить.
— Стараются выглядеть, как благородные, — сказал тот пастух, что был пониже ростом, кивнув на прибывших.
— Ну да, — ответил его товарищ, почесав подбородок под накладной бородой. — Но благородные стараются выглядеть благородными, и потому них есть красивая одежда и целая свора гончих, чтобы загонять дичь и кусать крестьян. У тех троих красивая одежда, но у них нет ни оружия, ни собак, ни гербов.
— Это колдуны, да?
— Ну да, и они изучают древнее место силы.
— Очень странно.
Неподалеку дровосек и возчик грузили сломанные бурей ветви на повозку, запряженную волами.
— Те двое с колышками и веревочками — высокоученый Астеншаль и высокоученый Вальтазар, — сказал дровосек.
— А тот, что раскапывает? — спросил возчик.
— Сложно сказать, плохо видно. Он все стоит на коленях, рассматривает ямы, но он моложе, чем двое других.
— Высокоученому Сергалю всего семьдесят лет, и он занимается точными науками и магией.
— Но высокоученый Сергаль ненавидит высокоученого Вальтазара.
— Это правда, но если высокоученый Сергаль и высокоученый Вальтазар работают вместе…
— Очень странно.
Внизу, у подножия древнего холма, на траве в объятиях друг друга лежали двое влюбленных.
— Астеншаль, Вальтазар и Сергаль, — прошептала девушка, когда юноша поцеловал ее в ухо.
— Они продолжают говорить о Стене Драконов, — едва слышно проговорил ее возлюбленный, обладавший отличным слухом.