— Рок! Огонь! — Рявкнула она так, что Эда чуть не свалилась с табурета.
Эда только рот открыла — в следующее мгновение Рок уже стоял с пистолетом в руке, направленным в сторону главного входа. Грохнул выстрел. Эда успела заметить, как сверкающая в полумраке монетка вдруг исчезла, сметенная куда-то пулей.
По залу разлилась тишина. Только характерный звон гильзы, запрыгавшей по доскам пола.
Бешенное выражение глаз Рока быстро сменилось озадаченным, а потом — ошарашенным. А потом — чуть затравленным и испуганным, когда он понял, что весь зал рассматривает одного не в меру прыткого "япошку", который раньше казался всем безобидным клерком.
Ну, это ж Лагуна! Самая крутая логистическая компания нашего замечательного города, в натуре! Там даже клерки… вот такие.
Первой отреагировала Эда. На столе звякнули два стакана. Забулькал виски. Сильный рывок за пояс, и Рок вдруг снова обнаружил себя за столиком. В руках он уже держал стакан на полтора пальца заполненный янтарной взякой жидкостью. К его левому плечу сильно прижималось одно из знакомых полушарий в лиловом оформлении, которое он украдкой, но жадно, разглядывал буквально минуту назад…
Взгляд больших голубых глаз (Эда подняла очки на лоб), находящихся буквально в нескольких сантиметрах, хищно впился в его зрачки:
— Страх пред Богом, касатик, суть ересь! Каленным железом пресекаться должен сей грех! Ибо не страх угоден Иисусу Христу, Господу Нашему, а помощь в наставлении овечек заблудших на путь истинный… За это, касатик, мы обязательно должны выпить! Ибо записано: "дайте вино страждущему душой — пусть не вспомнит о страдании своем"!
Синие озера глаз гипнотизировали японца, а голос боевой монахини звучал обволакивающе… Жидкость из стакана выплеснулась в горло и залило жаром внутренности. Эда, не глядя и продолжая говорить, быстро набулькала еще один стаканчик.
— К обеду, Эда! — Послышался голос Македонской. — К обеду…
Эда отмахнулась и продолжила наставление "заблудшей овечки":
— Покаяться должен истинный слуга Его, дабы сомнения и страхи оставили душу его! И снизойдет на чело сего благодать, ибо к истинно раскаявшимся благосклоннен Он. Согрешить надо тебе, касатик. Обильно согрешить, ибо только за сильным грехом следует сильное раскаяние. А сестра Эда поможет тебе в сём тяжком начинании, ибо сильно согрешить не помешает и ей… А потом покаемся и повторим сей грех раз несколько, дабы лучи мудрости и святости Его снизошли на нас…
+++
"Мы проникли на блок-пост американцев и полностью его уничтожили". Или "мы ночью вырезали весь офицерский состав блок-поста"… "и захватили десять пленных и пять симпатичных переводчиц-шифровальщиц… и допрашивали их весь остаток ночи"…
Если бы…
Нет, ночная вылазка была. Мы с Йонг смогли подобраться на триста одиннадцать метров к передовым укреплениям вокруг блок-поста у дороги, оставив группу прикрытия в ущелье. А дальше — будто тормоз включился. Будто не пускает что-то. Надо подползти ближе… а такое вдруг нежелание внутри, такое сопротивление. Приближаться к блок-посту ближе было откровенно… "влом".
Как мне тихо прошептала на ухо Йонг, даже она чувствует, что сможет пройти максимум еще на сто — сто пятдесят метров. Не ближе.
В пору посмеяться над собственными страхами, но я, памятуя о нашей чувствительности, не поленился, и мы еще два часа лежали и наблюдали в пассивные ПНВ за блок-постом.
Блок-пост со стороны выглядел несерьезно. Четыре бронетранспортера, два джипа, два "Абрамса". Бетонные блоки, мешки с песком, три больших палатки. И человек восемнадцать военных в обычном "песке" армии США. И вели себя эти военнослужащие расхлябанно и легкомысленно.
Один вывалился из джипа и стал шумно (даже до нас долетели характерные звуки) опорожнять желудок. Другой пошатывающейся походкой направился к пластиковому зеленому туалету… И если б он не делал это нарочито и переигрывая, если б с другой стороны от джипа не появился другой американец, явно его прикрывающий… даже мне не хватило бы терпения…
Я взял еще один час, и наша осторожность была вознаграждена. Три замаскированных точки. Скорее всего, пулеметчики. И не меняются, как положено, через каждые два часа, а лежат там уже три часа!
И это только те, что с нашей стороны! И только после того, как я целый час слезящимися глазами всматривался в экран тепловизора. И то — заметил чуть ли не случайно!
Посмотрели мы с Йонг на все это. Переглянулись… и осторожно поползли обратно.
Вернулись в лагерь и показали Горбунову некоторые зафиксированные изображения с ПНВ и с "красноглазика". Горбунов почесал затылок: