— Спасибо, братик. — Очень серьезно кивнула Йонг. — Очень взвешенное решение. Думаю, когда стану совершеннолетней, я тоже подумаю. А пока, пожалуйста, не набирай больше трех — помни о словах нашего высокомудрого наставника, глубокоуважаемого Ибрахима!
— Это все, конечно, очень бла-а-ародно, ребятки. — Заметила Рита затягивая тесемки рюкзака. — Но, кажется, мне пора. Документы я тоже возьму, Йоган — при беглом взгляде нас хрен различишь… а пол, хвала победившей толерантности, в документах Евросоюза не указывается. Красота!
— Может, тебя подбросить? — Неуверенно предложил я. — "Лагуна" заправилась до упора — топлива хватит. Трат или Районг… там, конечно, нет аэропорта, но до Бангкока можно добраться на такси или автобусе.
— И это мне говорит специалист по скрытому перемещению между государствами! Нет уж… дальше, с твоего позволения, я сама. — Она фыркнула. — В Израиль!
Оставалось только пожать плечами и попытаться не показать своего облегчения. На борту Рита, ища повод, чтобы отвлечься от невеселых мыслей, откровенно провоцировала Македонскую, то повисая на моей шее, то запуская шаловливые ручки под рубашку, то прилипая смачными поцелуями…
Реви при этом вела себя на удивление спокойно, посматривая на Риту снисходительно и даже с чувством превосходства. Объяснялась такая терпимость очень просто: сразу после встречи в порту Калькутта меня утащили в ту самую памятную каюту с флагом Таиланда на стене, который я когда-то использовал в качестве набедренной повязки. И паучихой, уволакивающую спеленутую муху, была Ребекка, а не Рита.
На Йонг действия Риты тоже не действовали — она с Датчем опять устроила час литературного чтения и возню моей старшей сестры просто игнорировала. А при попытках помешать — начинала читать лирику конкретно ей. Без особого выражения, тихим голосом, но настолько точно и неприятно подбирая отрывки… Рите хватило одного раза — больше она Йонг не трогала.
— Ну… давай прощаться, что ли? Обниматься не будем. Целоваться не будем. Приветы передавать некому… Так что — бай-бай!
Рита попрыгала, проверяя снаряжение, и, больше не теряя времени, ушла.
— Удачи! — Спохватился я.
— Тц… — Огорчилась Йонг. — Я так и не придумала никакой гадости на прощание!
Добрая она у меня, ага…
+++
В Роанапра снова было весело — в нескольких местах над городом поднимались тоненькие струйки дыма. Я автоматически нашел глазами зеленые стены гостиницы "Дом Чоу" и ярко-красную крышу ресторанчика "У хитрого Чоу" и немного успокоился — кажется, без разрушений… А вот в районах, подконтрольных русским и мистеру Ченгу — было неспокойно.
Очередной шумный развод Балалайки и Ченга — "новость номер один" в Роанапра. Население точно держало нос по ветру и пользовалось ситуацией — менялись владельцы мелких и средних лавочек, устранялись конкуренты, оказавшиеся вдруг без "крыши"…
— "Лагуна" была, есть и будет независимой транспортно-логистической компанией. — Довольно заметил Датч. — В противном случае, мы бы сейчас были заняты в этих разборках, а не выполняли бы свои прямые обязанности… Госпожа Йонг, там, на полочке, есть сборник стихов, которые я хотел вам презентовать. Бодлер. "Цветы зла"
— "О, женщина, о, тварь, как ты от скуки зла!
Ты на постель свою весь мир бы привлекла!
Чтоб зубы упражнять и в деле быть искусной -
Съедать по сердцу в день — таков девиз твой гнусный!" — Меланхолично процитировала Йонг, критически изучая мой внешний вид. — Спасибо, мистер Датч. С удовольствием полистаю еще раз. Мне нравится Бодлер.
Датч поперхнулся и закашлялся дымом, а Бенни громко шмыгнул носом и тихонько заскулил. Я бросил на него взгляд — блондинистый механик "Лагуны" вид имел жалкий и побитый. Кажется, даже был готов пустить слезу — такое впечатление, что в секунду весь его мир рухнул и рассыпался. Ну, а ты думал! Принцессы еще и пукают! И в туалет ходят по маленькому и, страшно подумать, по большому!
Лишь Рок был спокоен и задумчив. С каким-то мечтательным видом он нагло где-то "отсутствовал" во время разговора.
Йонг тем временем, привстав на цыпочки, поправляла воротник моей рубашки и осторожно стирала что-то с моей щеки. Помада?
Реви, с независимым видом стоявшая рядышком, бочком-бочком отодвинулась и сильно покраснела.