— Виноват! — Буянов прогнал улыбку. — Однако, товарищ лейтенант, вы поймите: меня здесь быть не должно. Ведь переводчик я, а не техник. Ни образования, ни мастерства, ни культуры. В системах жизнеобеспечения я, как свинья в апельсинах. А если что-нибудь испорчу по глупости?
— Командованию виднее. Оно решило, что твоих способностей для чистки микросхем от пыли вполне достаточно. Так что щётку в зубы и — вперёд, на мины!
— Есть — щётку в зубы, — без энтузиазма ответил Буянов.
— Ко всем относится! — лейтенант повысил голос. — Взялись за работу!
Вот разочарование-то! Едва удастся разглядеть в офицере нормального человека, как непременно окажется, что это иллюзия, результат странной игры света и тени, и офицер — не человек, а чурбан.
— И тебе персональный приказ, Буянов: говори меньше глупостей — проще жить будет.
— Есть — говорить меньше глупостей! Враги могут подслушать.
Лейтенант порывисто шагнул вперёд, но сделать ничего не успел: раздался громкий стук в дверь. Офицер остановился на полушаге, раздражённо посмотрел на Буянова, а тот кротко опустил взгляд, надел на лицо невинное выражение. Если провоцировать — так обязательно до предела: до побоев и судебного разбирательства. Но командир уже охладел. Он повернулся и дёрнул запирающий рычаг. Прозвучал раскатистый скрежет, и створка открылась. Из ярко освещённого коридора в полумрак ступил человек в форме с погонами сержанта.
— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! — сделал он под козырёк.
— Селюков, у тебя дело? — неприветливо отозвался офицер.
Селюков снял фуражку, пригладил короткие волосы и сказал:
— Да всё как обычно. Не дадите мне пару своих орлов?
— Вон его забирай, — лейтенант указал на Буянова. — Могу отдать лишь его. Способен языком грузовик щебня разгрузить в полчаса.
— Столь ценный работник? Жалко, щебня у нас не найти.
— Рядовой Буянов, переводишься во временное подчинение сержанту Селюкову. Давай, пошёл с глаз моих!
Буянов демонстративно отряхнул рукава кителя и двинулся к выходу.
— Научи его любить Родину, — добавил офицер, когда Буянов шагнул в коридор.
— Непременно, — кивнул Селюков.
Гермодверь аппаратного зала с грохотом захлопнулась за спиной, и Буянов замер, прищурив глаза — адаптация. Сержант вновь пригладил волосы, надел фуражку и объявил:
— Что-то я тебя здесь раньше не видел.
Буянов не стал отвечать. На станции служат семь тысяч военных. Удивительно было б, если бы кто-нибудь знал всех в лицо. Человека, имеющего такую память, командование могло бы ценить и побольше — как капитана или даже майора, а не как жалкого сержанта, вынужденного выпрашивать рабочую силу у сослуживцев. Семь тысяч лиц — ведь не так и много. На «Артуре Кларке» есть ещё и гражданские — их столько же, сколько военных, и каждый день сюда прилетают туристы. Словом, нечего было ответить Буянову. Да и незачем отвечать.
— Давай за мной, — скомандовал Селюков и быстро двинулся прочь.
Буянов послушно пошёл за ним следом.
«Артур Кларк» был так интересно устроен, что стоило бросить взгляд в интерьер и сразу становилось понятно, помещение предназначено для людей или нет. Вот, например, аппаратный зал: присутствие человека не предполагалось, по крайней мере, без серьёзного повода — и темно, и шумно, и тесно. Здесь же свет, тишина и простор. Ушей достигают лишь звуки шагов, а разведённые в стороны руки не касаются стен. Невероятный контраст! Здесь даже можно забыть, что находишься в космосе: настолько обычно выглядит коридор — будто в госучреждении. На стенах пластиковая обшивка пастельного тона, покрытие пола стилизовано под паркет, а потолок даже словно побелен — впрочем, вряд ли, тоже пластмасса — в общем, как на Земле. Поразительно!
Сержант трижды сворачивал, затем поднялся по лестнице и остановился перед ничем не замечательной дверью. Он оглянулся, в глазах — плохо скрываемое веселье, как бывает у неумелых шутников в превкушении розыгрыша. Буянов замедлил шаг: не пришлось бы воевать ещё и с этим начальничком. Но тот ничего этакого не сделал, всего лишь открыл створку и придержал, пропуская вперёд Буянова.
Тот посмотрел в проём и застыл. Дверь словно вела в другую реальность. За порогом начиналась опрятная узкая дорожка, мощённая серой плиткой. Она убегала в неизвестность по бархатистой траве, петляя между ухоженными кустами цветущих рододендронов высотою в рост человека. Буянов поднял взгляд. Конструкции станции смыкались метрах в трёхстах над головой, образуя вытянутый геодезический купол. Часть полигонов сетки была сделана из прозрачного материала, и сквозь них лился живой солнечный свет.