РохилЯ, сидя в инвалидной коляске, очищала путь, убирая в сторону разбросанные машинки, мяч и обувь.
— Сейчас, дорогой, сейчас! — приговаривая повернула ключ в замке.
Дверь с силой распахнулась, ворвавшийся в комнату мальчуган сначала ударился об коляску мамы, потом, спотыкаясь об стулья, бросился на диван.
Тяжело дыша от быстрого бега, спросил:
— Мама, ведь я твой собственный сын, правда? Ты меня ведь не усыновила? Все же говорят, что я твоя копия. Это ведь так, правда?
У Рохили не только ноги, но и руки и даже язык онемел, будто паралич овладел всем телом.
Ребёнок соскочил и упал в объятья матери.
РохилЯ погладила сына по головке, крепко обняла. Моментально сердце сына, трепещущей птицей заскучало на груди у мамы.
— Успокойся, мой родной! А ну- ка скажи, откуда взялась такая ерунда в этой умной головке?
— Сейчас. Воды попью.
На кухне разбил пиалу. Оглянулся, виновато глядя в сторону матери. С сожалением.
— Ничего страшного, пусть будет к удаче. А ну- ка, иди ко мне.
Фирдавс прильнул к матери и рассказал историю, потрясшую его существо, перевернувшее мир вверх дном.
Фирдавс только- только окончил первый класс. Благодаря стараниям отца, читать- писать научился задолго до школы. Все книги, купленные для него, он знал почти наизусть.
Во дворе нет его ровесников. Следуя примеру ребятишек старше его на два- три года, он записался в библиотеку. Последний журнал он дал почитать однокласснику, а тот уехал на каникулах в деревню. Вот так и не сдал Фирдавс журнал в положенный срок.
— Приходи с матерью, — сказала библиотекарша, отказав в выдаче книг.
— Мама не может прийти, — несмело сказал Фирдавс.
— Ничего, у меня достаточно времени дождаться ее.
— Мама вообще не может прийти, потому что она не может ходить.
— Как это?
— А так. В детстве переболела полиомиелитом и разучилась ходить.
— Тогда, выходит, она тебя усыновила?
— Нет, я ее собственный сын.
— Не морочь мне голову. Если не может ходить, как она может родить?
— я появился на свет через кесарево сечение. Это знают все.
— Какое к черту кесарево сечение, если она полуживая?! Значит, ты усыновленный. А от сирот не жди добра.
— Я же вам сказал, что я родился через кесарево сечение.
— А ну-ка убирайся вон! Принеси с отцом стоимость журнала в десятикратном размере. Безголовый сирота!
Подробно рассказав о случившемся, вопрошающе, тревожно заглядывал в глаза матери.
Рохиля не справилась с приступом рыданий.
Сын повис у нее на шее, погладил ее щеки, затем и сам заревел.
Рохиля взяла себя в руки, вытерла уголком платка глаза.
— Я тебя не усыновила. Я тебя вымолила у бога. Я тебя шесть лет ждала и верила, что Аллах всемогущ. Когда ты родился, в роддоме весь медперсонал праздновал это событие. Врачи были счастливы вместе со мной. Не осталось никого из родни, друзей, знакомых, кто бы не посетил нас.
— Тогда почему у меня нет братьев и сестер?
Логично. Вовремя заданный вопрос.
Снова протерла глаза и лицо ладонями, будто соскребая боль и страдания, слегка улыбаясь, прижала к груди сына.
Словно окунаясь в те счастливые дни, заново проживая шаг за шагом каждое событие, тихо начала свой рассказ.
До рождения Фирдавса, тревожась за здоровье и жизнь женщины, некоторые доктора сопротивлялись, но в мечтах о материнстве, Рохиля была решительна и непоколебима, хотя и знала, что рискует. Была готова и к смертному исходу.
Но с появлением сына мир изменился. Пухленький, только что сделавший первые шаги, лепетал и, казалось, был частью ее самой. Она не посмела еще раз рискнуть. «Если я умру, — думала она постоянно, — еще раз выйти живой из- под наркоза, возможно, не удастся. Если я умру, этот сладенький кроха в чьих руках будет влачить жалкое существование? В каком углу чужого дома с опущенной головой будет ждать милости?»-думала она.
И отказалась от мысли еще раз стать матерью.
Рассказывая обо всем этом сыну, охваченная пламенем боли и обиды, не воздержалась и в сердцах сказала:
— А эта женщина … слишком… очень неразумна и глупа. Невежественная. Ее место не в библиотеке. Сначала узнай, потом говори!
В это время послышались крики:
— Фирдавс! Фирдавс!
Мальчик, забыв обо всем на свете, выбежал на балкон. Мигом вернулся и засобирался на улицу:
— Друзья ждут. Можно?
— Не задерживайся. Скоро папа приедет. Будем обедать.
Обуваясь, постарался поймать кошку, которая шмыгнула мимо него и юркнула под диван.
Открывая дверь, проводил взглядом кошку: