Адобекк, однако, немного перестарался.
Неказистый с виду, страдающий от своего невысокого происхождения, Клоджис страстно мечтал войти в высшее общество. Его мало устраивала роль скромного учителя. Ему хотелось быть интимным другом знатных дам, он жаждал общения с вельможами. И Адобекк быстро отыскал путь к сердцу бедного Клоджиса.
— Дорогой мой, — сказал ему как-то раз этот блестящий придворный, — разговоры о том, как волшебно преображает вас шпага, дошли до ушей одной... тс-с!.. одной особы.
Тут он поднес к губам холеный палец и несколько раз оглянулся, с подозрением взирая на закрытые двери.
Они стояли в длинном дворцовом коридоре. Анфилада бесконечно убегала вперед, теряясь в полумраке, а боковые двери уводили в запертые кладовые. В третьей или четвертой комнате, если считать от той, где происходила беседа, топтались офицеры дворцовой стражи.
— Вы можете сообщить мне имя этой особы? — взволнованно прошептал молодой человек.
Адобекк кивнул несколько раз подряд, а затем вымолвил:
— Графиня Лора.
— Старуха?
— Нет, что вы! Я хотел сказать — будущая графиня Лора. Ее внучка. Ей шестнадцать лет. Мечтает научиться владеть шпагой. Бабка ей не откажет.
Тут из просторного рукава Адобекка само собой выпорхнуло письмо и, на мгновение мелькнув в тусклом свете свечи, скрылось во вспотевшей ладони Клоджиса.
— Это рекомендация — от меня графине. Письмо запечатано, не вскрывайте, передайте из рук в руки. Учтите, если печать на письме пострадает, это сочтут за признак дурного воспитания.
— Я понимаю, — проговорил Клоджис. — Я... очень вам благодарен!
— Не стоит, — сказал Адобекк небрежно. — Я оказал услугу вам, а вы, если сумеете правильно воспользоваться ситуацией, когда-нибудь — кто знает? — окажете услугу мне, старику...
Окрыленный, Клоджис поспешил к графине Лоре.
Там его ждали. Слуги забрали у него шпагу, плащ, шляпу, подхватили под руки и проводили в роскошные комнаты. Зеркал в доме не было — видимо, старая Лора не слишком жаловала теперь свое отражение.
Поднимаясь по лестнице, Клоджис вертел головой в поисках своей будущей ученицы. Ему почему-то казалось, что юная Лора непременно ждет его где-нибудь поблизости. Но пока он никого не видел.
Наконец Клоджиса ввели в покои графини. Бархатные драпировки на стенах были стянуты широкими золотыми лентами, два окна едва пропускали свет — такими толстыми были на них стекла. Лора восседала в высоком кресле, которое было задвинуто в самый темный угол.
— Садитесь, — проскрипел старческий голос. — Вас рекомендовал Адобекк, не так ли? Я могу взглянуть на письмо?
Клоджис с глубоким поклоном подал письмо. Старуха вскрыла печать и несколько минут рассматривала буквы. Затем встала и подошла к окну. Она читала, а Клоджис смотрел в ее прямую спину, обтянутую плотным шелком, и ждал. От нетерпения у него опять вспотели ладони.
Наконец Лора повернулась к визитеру.
— Превосходно! — воскликнула она. — Итак, приступим. Вам известно, чего от вас ждут в этом доме?
— Разумеется, — ответил Клоджис. — Но где же она?
— Скоро вы ее увидите, — сказала старуха. — Вам не нужно подготовиться?
— Уверяю вас, я готов приступить в любую минуту.
— Да, Адобекк так и пишет, — рассеянно проговорила Лора. — Уверяет, будто вы истинный бог в своем деле.
— Я не стою таких похвал, — поклонился Клоджис, однако краска удовольствия залила его лицо.
— Ну, ну... — Старуха покачала головой. — Странно, что вы взялись за подобное ремесло... Ведь вы могли бы зарабатывать на жизнь как-нибудь иначе!
— Простите, госпожа, но в данном вопросе я позволю себе не согласиться с вами, — решительно возразил Клоджис. — Какое еще ремесло лучше подходит для мужчины?
— Каждый понимает по-своему, — сказала Лора.
— Я могу ее наконец увидеть? — спросил Клоджис, чувствуя, что теряет терпение. — Сударыня, для того, чтобы правильно подобрать шпагу, требуется хотя бы снять мерку... Рост, вес — все это имеет значение.
— Несомненно, рост и вес имеют значение, — согласилась старуха. И вдруг насторожилась: — Шпагу?
— Полагаю, это лучше всего. Ни прямой меч, ни сабля в этом случае не подходят.
— Когда я была помоложе, пользовались обычным медицинским ножом... Впрочем, времена меняются. Должно быть, мода... — Старая Лора вздохнула и позвонила в колокольчик. — Проводите господина Клоджиса к Мими, — распорядилась она, когда вошла заплаканная служанка.
Слегка сбитый с толку, Клоджис последовал за нею...
— Отрекомендовать меня как лучшего в Королевстве бальзамировщика трупов! — скрежетал зубами Клоджис. — Заставить битый час ломать комедию перед старухой! А потом делать невинное лицо и уверять, будто перепутал рекомендательные письма! Никакой юной графини Лоры в природе не существует. И никогда не существовало. Ну и, разумеется, вся придворная шайка давилась со смеху, когда я проходил по коридорам...
Принц, надо отдать ему должное, повел себя более милосердно. Ни единого приглашения на кошкины похороны, ни одной забальзамированной крысы от «малого двора», где жил наследник престола, к дому Клоджиса не доставили. Однако прочие изводили неловкого коротышку шуточками — и мучили его до тех пор, пока Клоджис не уехал из столицы.
Королева лично извинилась перед ним за поведение своих придворных и написала рекомендательное письмо в Академию. Да еще позволила Клоджису лично запечатать это послание королевской печатью, дабы впоследствии не возникло никаких недоразумений.
Увидев в числе своих учеников Адобеккова племянника, Клоджис насторожился: он всякий раз ожидал, что Эмери намекнет ему на историю с графиней Лорой. Но Эмери то ли ничего не знал, то ли умело держал себя в руках. Однако полностью избавиться от неприязни по отношению к этому юноше Клоджис так и не сумел.
Засов шевельнулся. Тонкий кусок проволоки всунулся в щель между косяком и дверью. Клоджис смахнул письмо на пол, так что оно упало в щель между столом и стеной.
Засов соскочил, дверь тихо приотворилась. Затем некто, стоявший в коридоре, уверенно распахнул ее, и на пороге возник Адобекк собственной персоной.
— Дружище Клоджис! — воскликнул конюший королевы. — Никак не ожидал вас встретить. Кто-нибудь умер?
Клоджис скрипнул зубами.
Адобекк хлопнул себя по макушке.
— Опять я все перепутал... Вы ведь преподавали фехтование в Академии, не так ли?
— Какое вам дело? — спросил Клоджис, успокаиваясь. Он удобно уселся на кровати. Птица, потревоженная громкими звуками, опять шевельнулась.
— Ну, — сказал Адобекк, — должно быть, какое-то дело у меня к вам все-таки есть, коль скоро я здесь и с вами разговариваю... А вы как полагаете?
— Я хочу, чтобы вы ушли, — сказал Клоджис.
— Умоляю, уделите мне немного времени... — Адобекк бесцеремонно плюхнулся на кровать рядом с Клоджисом. — Это у вас тут что — птичка? А где вторая?
— Улетела, — сказал Клоджис.
— Вы ведь только что встретились с моим племянником, не так ли, дорогуша? — произнес Адобекк, болтая ногами, как ребенок. — И почему-то испугались... Спрашивается... — Тут королевский конюший повернулся и посмотрел Клоджису прямо в глаза. Взгляд этот был таким холодным и безжалостным, что Клоджиса передернуло. — Спрашивается, что вас так испугало? Он такой симпатичный юноша.
— Да, — сказал Клоджис мертвым, сухим голосом.
— Так в чем причина? — Адобекк придвинулся ближе. — Может быть, вы уже рассказали об этой встрече своему хозяину, а?
— По-вашему, у меня было время встретиться с моим хозяином?
— Это у вас там почтовая птица — я ничего не путаю? — вопросом на вопрос ответил Адобекк.
Клоджис встал.
— Довольно!
Адобекк тоже поднялся. Улыбка покинула его лицо.
— Кто вас послал следить за мной? — спросил королевский конюший. — Герцог Вейенто, разумеется?
— Если вы сами все знаете, к чему вопросы?
— К тому, что я хотел бы узнать от вас кое-какие подробности...
— Например?
— Послушайте, Клоджис, — Адобекк вдруг заговорил вполне мирным тоном, — давайте перестанем ссориться. Мы с вами уже не мальчики. Поговорим как взрослые люди, хорошо?