- Кто это? - будто не догадываясь, кто перед ней стоит, спросила Дулма.
- Это я. Не бойся, - сказал Цамба. Он хотел сказать что-то еще, но у него от волнения перехватило дыхание.
- А я и не боюсь.
- Ты куда, Дулма?
- Я? Никуда!
- Я хочу с тобой, - сказал Цамба и схватил Дулму за руку.
- Ламе такое нельзя. Отпусти! - сказала она.
Цамба молча обнял ее за плечи и повел в темноту.
- Отпусти же. Как тебе не стыдно! - сказала Дулма и нехотя стала упираться.
Но Цамба держал ее крепко и вел в овраг.
- Как тебе не стыдно! - опять сказала Дулма.
Они остановились.
- Мы будем с тобой встречаться, да? - прошептал Цамба. Он неуклюже облапил женщину и стал шарить у нее за пазухой. Руки у него дрожали. Дулме стало смешно, и она громко рассмеялась.
Цамба вздрогнул и вдруг, ничего не говоря, повернулся и пошел к палатке.
- Эх ты, горе-любовник! - презрительно сказала Дулма.
Когда Цамба подходил к палатке, возле нее кто-то стоял. Это был Эрдэнэ. "Наверно, вышел по нужде", - подумал Цамба и хотел пройти мимо. Но сильная рука схватила его за плечо, а удар в лицо сбил с ног. Цамба быстро вскочил.
- За что ты меня бьешь? - спросил он.
- Не приставай к замужним женщинам, асман-банди*, - сказал Эрдэнэ.
______________
* Асман-банди - презрительная кличка лам.
Еще один удар, от которого Цамба потерял сознание, снова свалил его на землю.
11
Надом продолжался уже второй день. В красном шатре, расположенном в центре, была резиденция хошунного князя. В желтом шатре, стоящем справа, находились высшие ламы, а синий шатер, что стоял слева, занимали знатные тайджи и ноёны.
Народу съехалось много, все были в праздничных одеждах. То тут, то там важно расхаживали борцы в дзодоках*, суетились конюхи, готовившие лошадей к скачкам.
______________
* Дзодок - специальный борцовский костюм с наплечниками и короткой спинкой.
Сегодня шла борьба борцов третьего круга. Борцы вызывали своих противников. Луу-гунские борцы издавна славились своей силой, и поэтому земляки не сомневались в их победе. Но чем злые духи не шутят - в спорте всякое бывает.
И вот остались непобежденными только два борца: Эрдэнэ и лама из Заяинского монастыря.
- Ну, Эрдэнэ, держись! Эти монастырские ламы очень жилисты, - сказал Няма.
- В прошлом году их борцы побороли двух наших чемпионов. Только Вандан устоял. Так что ты, Эрдэнэ, постарайся, - сказал Итгэлт, напутствуя своего батрака.
- Мой старший брат, вы должны его побороть, - шепнула Солонго на ухо Эрдэнэ. Эрдэнэ улыбнулся и вошел в круг.
Боролись они долго. Два раза схватывались и два раза отпускали друг друга, а потом долго кружились, выискивая подходящий момент для броска.
Но вот лама неудачно ухватил Эрдэнэ за предплечье. Эрдэнэ мгновенно воспользовался ошибкой противника и бросил его через бедро. Лама упал на спину.
- О, этот прием у него опасный!
- Из какого он хошуна?
- Это, кажется, новый батрак Итгэлта, - говорили в толпе про Эрдэнэ.
Когда Эрдэнэ, сняв дзодок, одевался, пришел подвыпивший Итгэлт.
- Поборол?
- С трудом.
- Я знаю, он, черт, сильный. Но мы сегодня должны одержать еще одну победу. Мой гнедой должен сегодня опередить коней Сурэга.
Вчера на скачках в предварительных заездах две лошади хошунного князя Сурэга заняли первые места, а итгэлтовский гнедой - лишь третье. Однако Итгэлт верил, что сегодня его конь придет первым.
- Коли не пустит своих коней с полпути, никогда им не обойти гнедого. Ловчит князь, - сказал Эрдэнэ.
Итгэлт покосился на главный шатер.
- Ничего, пусть ловчит. Сегодня гнедой все равно всех обскачет.
- Все-таки негоже князю на такое идти.
- А чем ему еще отличиться? Храм до сих пор не может построить в хошуне. Вот и жульничает...
Осторожный Итгэлт на этот раз чуть не выдал всех своих секретов. А дело в том, что он завидует знати, всем этим ноёнам и тайджи. Особенно злят его тайджи, которые не платят никаких налогов. А он, Итгэлт, столько дает казне! И все за них, за этих лентяев и обжор. Только и знают, что набивают свои животы да спят по двенадцати часов в сутки. Даже крепостных своих распустили. Вот бы ему быть хошунным князем! Он бы этих богачей из хошуна коленом под зад! Собрал бы всех крепостных, бездомных бродяг, да и нищих заодно, и заставил бы их ткать сукно. И слава бы о нем пошла по всей Монголии.
Правда, об этом Итгэлт пока не говорил никому. Но сегодня, хватив лишнего, он невольно высказал Эрдэнэ свое отношение к знати. Ведь верно говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Но Итгэлт вовремя спохватился, поняв, что говорит лишнее. Он прикинулся совсем пьяным и заплетающимся языком пробормотал:
- Ладно, Эрдэнэ, все это чепуха, так, спьяну сорвалось.
- Почему же чепуха, вы сказали правду, - серьезно ответил Эрдэнэ и пошел к лошадям.
Итгэлт, часто моргая, долго смотрел вслед уходящему Эрдэнэ. "Как это он сказал? "Почему же чепуха, вы сказали правду"? Ишь дьявол! Кажется, это не простой орешек", - подумал он.
В это время мимо него провели коней князя Сурэга. Итгэлт постоял еще немного в раздумье, потом быстро пошел вслед за Эрдэнэ. У коновязи он сказал ему:
- Дорогой Эрдэнэ, нашему гнедому нельзя быть первым. Отберет тогда князь нашего коня. Посади на гнедого Бато и хорошенько накажи ему, чтобы первым не приходил, пусть придет вторым. А если посадить глупого Хонгора, то он обязательно займет первое место и мне придется расстаться с конем.
Эрдэнэ так и сделал, и Бато пришел вторым. Гнедой отстал от первого коня на одну голову. Конь, занявший первое место, конечно, понравился князю, и хозяин коня с грустью смотрел, как его скакуна уводят княжеские конюхи.
"Вот так они присваивают лучших коней, на глазах грабят", - подумал Итгэлт и злорадно рассмеялся: кони Сурэга не заняли ни одного призового места.
В тот вечер Эрдэнэ рассказал Итгэлту, почему ему пришлось покинуть свое кочевье.
- Я так и знал. Ведь сразу было видно, что ты не простой арат. Эх, дорогой Эрдэнэ, если раскрыть все преступления ноёнов в нашем хошуне, волосы встанут дыбом... Однако кому раскрыть-то, нет такого смелого человека, сказал Итгэлт.