- Это так только кажется, а в жизни все иначе, - заметил Эрдэнэ.
Однажды Довчин пришел со службы очень взволнованный. Он сказал жене, что Эрдэнэ беглый, он ограбил Итгэлта, скрылся и должен быть арестован и доставлен в канцелярию Луу-гунского хошуна.
- Оставаться ему у нас больше нельзя. Если об этом узнают, будут большие неприятности, - решительно сказал Довчин.
Гэрэл уже знала от Эрдэнэ, что произошло между ним и Итгэлтом.
- Я знаю, что люди способны на все. Если надо, они и бога чертом сделают. Эрдэнэ ни в чем не виноват. Надо ему переменить имя и отправить его в худон, в наше кочевье. Никто этого и не узнает. А если он будет арестован, я наложу на себя руки, - не менее решительно ответила Гэрэл.
Что касается Довчина, то он был готов хоть сейчас передать Эрдэнэ властям. Однако на это он не решился. Слишком хорошо он знал Гэрэл, она слов на ветер не бросает. Если Эрдэнэ арестуют, она и впрямь что-нибудь с собой сделает.
И вот Эрдэнэ, сменив имя, выехал в кочевье Довчина.
Но недаром говорят, одна беда тянет за собой другую. Пытаясь заарканить коня, Эрдэнэ упал на всем скаку и сломал ногу. Узнав об этом, Гэрэл уже на другой день прискакала в кочевье.
Она поставила для Эрдэнэ отдельную юрту и сама стала ухаживать за ним.
- Уедем куда-нибудь вместе, далеко-далеко, чтоб никто не мог нас найти, - умоляла она Эрдэнэ.
- Не дело ты говоришь!
Эрдэнэ понимал Гэрэл. Жизнь обидела ее, и он искренне жалел эту женщину. Однако ответить на ее любовь он не мог.
- Я сочувствую тебе, мне очень тебя жаль, - говорил Эрдэнэ.
- Мне не нужна твоя жалость, я не милости прошу, - с обидой в голосе отвечала оскорбленная женщина.
Гэрэл просила Эрдэнэ взять ее с собой отнюдь не потому, что она не могла сама убежать от нелюбимого мужа. До сих пор она не шла на это по очень простой причине: не хотела, во-первых, подвергать себя опасности. Ведь Довчин стал бы ее преследовать, стал бы мстить. А во-вторых, ей не хотелось лишаться богатства мужа. Ведь она была его полноправной хозяйкой. Гэрэл знала, что все придворные дамы завидуют ее нарядам и драгоценностям, ее благополучию, и ей было приятно, что она всегда находилась в центре внимания.
Но вот она встретилась с Эрдэнэ и поняла, что для счастья, кроме богатства, нужно еще что-то. Она полюбила, и ее любовь росла изо дня в день. Теперь ей казалось, что лучше жить в бедности, но вместе с Эрдэнэ, чем жить в довольстве, но с нелюбимым мужем. И чтобы завладеть любимым, она шла на все. А в жалости она не нуждалась и хотела, чтобы Эрдэнэ ответил на ее чувство.
- Вы невольно заставили меня возненавидеть мое прежнее счастье и отшвырнуть его. Но взамен ничего не дали мне. Это жестоко. Мне трудно вас понять. Или вы ничтожный человек, или терзаете меня напрасно, - говорила Гэрэл.
- Человеку во хмелю все представляется в радужном свете, но вот приходит похмелье, голова трещит, и он уже проклинает час, когда тянул хмельной напиток. Так будет и с тобой. Когда твой желудок будет пуст, когда твои плечи будет покрывать дырявый дэл, ты проклянешь час, когда решила связаться со мной, - спокойно отвечал Эрдэнэ.
- Зачем я вас только повстречала? Не будь этого, я, возможно, жила бы спокойно. За какие только грехи боги столкнули меня с вами? - На глазах у Гэрэл показывались слезы.
И все же Эрдэнэ не верил ее словам. Эта женщина просто опьянена любовью и не может рассуждать спокойно. "Достаточно ей несколько дней прожить в бедности, чтобы вспомнить о богатстве Довчина. И в ту минуту, когда она вспомнит об этом, я буду для нее самым ненавистным человеком", - думал Эрдэнэ.
А Гэрэл не сдавалась. Чем равнодушнее был с ней Эрдэнэ, тем больше ей хотелось добиться его любви.
Эрдэнэ порою грустил. В эти минуты он ни о чем не хотел говорить.
- О чем вы думаете? - с затаенной надеждой спрашивала его Гэрэл.
- О жене и сыне, - безжалостно отвечал Эрдэнэ. И Гэрэл, бледнея, кусала губы.
Эрдэнэ часто вспоминал о жене. Иногда он думал, что слишком сурово поступил с ней, и даже корил себя за то, что так, без объяснений, бросил ее в чужом кочевье. Но когда он рисовал себе картины любовных утех жены с ненавистным Итгэлтом, ему казалось, что простить жену он теперь уже никогда не сможет.
То ему казалось, что Гэрэл послана ему самим дьяволом, и он не хотел даже видеть ее. А порой побеждало другое чувство, и тогда он подолгу беседовал с Гэрэл и нежно сжимал ее руку в своей. В эти минуты Гэрэл задыхалась от счастья, и надежда вновь согревала ее. И она сидела, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть такие мгновения.
3
Наступил 1917 год. Много времени прошло с тех пор, как хотон Итгэлта раскинулся в Тамирской долине. Дети стали юношами, юноши - взрослыми, кто-то женился, кто-то развелся, кто-то умер. А жизнь шла вперед и вперед, не останавливаясь.
Тамирская долина накинула на себя зимнее покрывало. Деревья, осыпанные изморозью, походили на одиноких сторожей, одетых в овчинные тулупы. Тамир сковало льдом, и только от стремнины поднимался голубоватый пар.
Хотон Итгэлта чернел в верховьях широкой пади к северу от реки. Со стороны он казался таким же, как прежде. Когда смотришь на степь, покрытую снегом, - она вся кажется гладкой. А на самом деле - нет, не такая уж она гладкая и ровная. Так и хотон Итгэлта, в нем тоже было не все как прежде.
Через месяц после отъезда Эрдэнэ исчезла Дулма, даже не пригнав с пастбища овец. Сперва все взволновались. Куда она делась? Что могло с ней случиться? Потом волноваться перестали и вскоре забыли - жизнь брала свое.
Галсан поначалу горевал, хотя знал, что Дулма его не любила. Зато теперь он понял, что он-то любил ее всегда.
- Что ты, дурень, хнычешь? Будто бесценное сокровище потерял, - сердито бросил ему однажды Итгэлт.
- Не выходит она у меня из головы, - печально ответил Галсан.
- Ничего, найдешь другую, за такого мужчину, как ты, всякая пойдет.
Шли дни, стал забывать Дулму и Галсан. И только ставшая неуютной юрта порой напоминала ему о ней.
В юрте Эрдэнэ ютилось свое горе. Правда, тут было чисто и прибрано, но тоже сиротливо. И хотя все вещи Эрдэнэ были на месте, чувствовалось, что хозяина дома нет.
Долгор не могла забыть мужа. Часто она упрекала себя, что позволила Эрдэнэ уехать, не объяснив ему, как все произошло. Но как она могла уступить Итгэлту? Ведь не хотела она этого. Она любила только своего мужа, с которым делила и радость и горе. Ох, не придала она случившемуся особого значения и вот теперь за это расплачивается. Видно, кроме еды и постели, есть еще любовь, которая не может мириться с такими поступками.