Драчуны вошли в азарт. Уже и у того и у другого под глазами были синяки, но первым никто не хотел прекращать драку. А стоявшие вокруг мальчишки улюлюкали, подзадоривая их.
Но вот Жаргал решил нанести окончательный удар. Он замахнулся сразу обеими руками. Но Хонгор нанес удар ему по лицу. Из носу хлынула кровь, и Жаргал вынужден был прекратить драку.
Хонгор взял свои пироги и собрался уходить. Послушники решили доконать Жаргала. Они схватили его суму и, вытряхнув содержимое, разбежались.
Жаргал от обиды даже заплакал. Целый день он выпрашивал подаяние, а эти противные банди разбросали все по земле. Утирая кровь и слезы, он стал подбирать куски.
Хонгор попробовал ему помочь, так как чувствовал свою вину, но Жаргал оттолкнул его.
- Уходи, без тебя справлюсь!
Но Хонгор хотел помириться с Жаргалом.
- На вот, возьми, - сказал он и протянул пироги.
- Не нужны мне пироги, заработанные дракой, - сказал Жаргал и ударил Хонгора по руке. Пироги выпали.
Жаргал собрал свою суму, закинул за спину и, не глядя на Хонгора, ушел. Подошла бродячая собака и с жадностью набросилась на пироги. Хонгор ее не отогнал.
Слова Жаргала заставили Хонгора задуматься. Сейчас ему даже казалось, что победу одержал не он, а Жаргал, что теперь все его будут дразнить за то, что он дрался за эти проклятые пироги. От обиды Хонгор даже заплакал. Нащупав за пазухой зоску, он вытащил ее и швырнул как можно дальше. Нет, теперь он никогда не будет драться за плату.
Тихо открыл Хонгор калитку, но колокольчик все равно зазвенел. Что ответит он учителю? Как объяснит опоздание? Видно, прядется опять что-нибудь соврать. Так ничего и не придумав, Хонгор вошел в юрту.
- А ну-ка, подойди ко мне, - сказал лама.
Хонгор с опаской приблизился. Лама посмотрел на него, потом вдруг размахнулся и хлестнул его по лицу длинными черными четками. Затем, как будто ничего не случилось, опять взялся за книгу. На лице Хонгора появился красный след, но он уже не чувствовал боли.
Через несколько дней Хонгор на улице встретился с Жаргалом. Он поздоровался первым, но Жаргал не ответил на приветствие.
- Разве мы не уговорились, что не будем помнить зла? - сказал Хонгор. Выходит, что ты слова бросаешь на ветер.
- Я тогда не знал, что собираюсь драться с наемным ослом, - сказал Жаргал.
11
Довчин и Гэрэл вернулись из гостей далеко за полночь.
- Завтра все высшие чиновники и офицеры должны нанести визит богдо-гэгэну, я поеду рано, ты отправишься со мной, будешь держать моего коня, - сказал подвыпивший Довчин Эрдэнэ.
- Ладно, - коротко ответил тот.
Эрдэнэ встал рано. Оседлав двух коней, он стал дожидаться хозяина. Довчин поднялся с трудом, болела голова. Выпив несколько рюмок подогретой водки, он съел две пиалы мучного супа и вышел во двор. Всадники шагом выехали со двора.
По пути им встретились лама Аюши и Чулун. Все трое поехали рядом. Эрдэнэ держался в отдалении. Крупный ургинский торговец - лама Аюши с восхищением рассказывал, что недавно он удостоился звания бэйса и что дал сойвону Данига сто ланов серебром для передачи богдо, чтобы тот своим указом определил ему предназначенную судьбой жену. Затем он сказал, что шанзав Бадамдоржи назначил его в министерство финансов.
- Вы не знаете меры. Ламам не следует вмешиваться в государственные дела, - холодно сказал Чулун.
- Пока Халха находится под покровительством желтой религии, руководить государством без лам невозможно, это приведет страну к катастрофе, высокомерно заявил Аюши.
- Государство держится на двух столпах: одним являемся мы - ваны, бэйлы, бэйсы, гуны и другая знать, а также высшие чиновники. Другой столп это хутукты, хувилганы, хамбы и прочие священнослужители. Наш долг - вместе подпирать государство, - сказал Довчин.
- И все-таки ламам лучше творить молитвы. Если уж государство держится на двух столпах, то одним из них являются высшие государственные чиновники, а другим - военные. Больше столпов нет, - отрезал Чулун.
Не известно, сколько бы продолжался спор между Аюши и Чулуном, если бы всадники не подъехали к храму Чогчин. У храма стояла большая толпа поёнов и чиновников в парадной одежде и с отго из павлиньих перьев. Но здоровенные монахи - смотрители храма, загородив дверь, не пускали их.
- Почему не пускают?
- Что они там, загородили двери? - слышались вопросы.
- От шанзава Бадамдоржи поступило распоряжение никого не впускать, нагло заявили смотрители храма.
Тогда вперед вышел Довчин.
- Вы ничего не понимаете. Мы, высшие чиновники гражданских и военных ведомств, пришли сюда, чтобы засвидетельствовать свою верность новой власти, - громко сказал он и подал знак рукой всем идти вперед.
Но смотрители храма неожиданно бросились разгонять толпу плетьми.
- Что за безобразие!
- Это переходит всякие границы!
- Эй вы, бритоголовые! Что вы делаете?
Однако монахи были настроены воинственно. Ни на кого не обращая внимания, они делали свое дело старательно.
Чиновники поспешили к лошадям.
Довчина ударили плетью по голове, он упал, и в тот же момент его еще ударили по лицу. С большим трудом добрался он до коня.
Приказ не пускать в храм высших чиновников в самом деле исходил от настоятеля Шабинского ведомства шанзава Бадамдоржи. Из борьбы светских и духовных феодалов за власть Бадамдоржи пытался извлечь кое-что для себя.
Оскорбленные чиновники хотели жаловаться, но Шабинское ведомство ответило, что приказ о недопущении их в храм получен от богдо, и каждого ноёна и чиновника, пытавшегося пройти в храм, оштрафовали на тысячу лампадок. Но дело этим не ограничилось. Шанзав Бадамдоржи вскоре захватил государственную власть, он стал премьер-министром Монголии. Закрепившись у власти, духовные феодалы обнаглели до крайности.
Свет Великой Октябрьской социалистической революции проникал и в Монголию. Князья и правители Монголии, испугавшиеся этой революции и обозленные на духовных феодалов, посетили китайского посла в Монголии Чен И и заявили о своем желании войти в состав Китая.