- Уважаемый тайджи, я безмерно рад, что вы соблаговолили переступить порог моей бедной юрты. - Улдзи угодливо улыбнулся, принес тюфяк и, сложив ладони, поклонился важному гостю.
Пурэв потребовал водки, хотя был уже пьян. Узнав, что водки у хозяев нет, он рассердился.
- Рвань! Нищие! Вы позорите наш хошун своей бедностью! - кричал Пурэв, не отрывая похотливых глаз от стройной фигуры молодой женщины. Лишь изредка он недружелюбно косился на Тумэра. - Я немного пьян, боюсь, как бы чего не случилось со мной в дороге, пусть она меня проводит. Седлай коня и поедем со мной, - сказал Пурэв, обращаясь к Цэнд, и вышел из юрты.
Улдзи сразу догадался о намерениях Пурэва. Немало красивых молодых женщин в их хошуне обесчестил этот тайджи.
- О, мой тайджи, ничтожный раб Улдзи сам проводит вас.
Услышав эти слова, Пурэв рассердился.
- Ты что хочешь? Чтоб по твоему заду бандза прошлась?! Выполняй то, что я сказал, - крикнул он.
Улдзи упал на колени и стал умолять свирепого тайджи не брать Цэнд с собой. Но тот был неумолим и ударил Улдзи толстым кнутом.
Тут Тумэр не выдержал. Он подошел к Пурэву и, нахмурив брови, сказал:
- Этот человек ни в чем не виноват перед вами, почему вы с ним так жестоко обращаетесь?
- А ты, нищий, откуда? Ты что, не узнаешь тайджи Пурэва из Сайдванского хошуна?
У Пурэва от злости чуть глаза не вылезли из орбит. Он уже поднял кнут, чтобы обрушить удар на оборванца, но не успел этого сделать.
Тумэр выхватил у него кнут и так хватил им тайджи по шее, что тот плашмя растянулся на полу. Однако он тут же вскочил.
- Ничтожный раб, кого ты приютил? Ведь он оскорбил прямого потомка Чингис-хана! По тебе завтра же погуляет бандза! Тогда ты узнаешь, кто такой тайджи Пурэв.
Он уже собрался отвязать коня, но Тумэр схватил его за пояс и высоко поднял над собой.
- Глупая твоя голова, - крикнул он, - если ты посмеешь хоть пальцем тронуть этих людей, я придушу тебя, как щенка! Понял?
Цэнд платком прикрыла улыбку, она видела, как Пурэв мгновенно отрезвел и от страха не мог выговорить ни слова. Но Улдзи опасался мести тайджи.
- Сынок, оставь его, а то не миновать беды.
Тумэр, хорошенько тряхнув свою жертву в воздухе, бросил перепуганного Пурэва наземь.
- Хватит, пощади меня! - взмолился тайджи. - Как зовут вас, великий муж?
- Неужели ты ничего не слышал о сайнэре Тумэре из Засагтханского хошуна? - процедил сквозь стиснутые зубы Тумэр.
Еще бы, этого отважного сайнэра знает вся Халха. А Пурэв слышал, что этот лихой парень убежал из Луу-гунской тюрьмы. У Пурэва на лбу выступил холодный пот. Так вот кого он встретил в этой проклятой юрте! У него даже язык отнялся.
Улдзи тоже не раз слышал имя прославленного сайнэра. Сейчас и он от удивления онемел и, открыв рот, молча смотрел на Тумэра.
А Тумэр улыбался.
- Улдзи-гуай, всего хорошего, я уезжаю, но буду навещать вас, - сказал он. Затем, обращаясь к Пурэву, поднял указательный палец и погрозил: Запомни, тайджи, Тумэр сдержит свое слово.
Выйдя из юрты, Тумэр вскочил на коня и галопом помчался на запад. Улдзи долго смотрел ему вслед, затем, как бы очнувшись, сказал Цэнд:
- Побрызгай, милая, молоком на запад.
Цэнд никак не могла прийти в себя от удивления, она не верила своим глазам. Подумать только, какой молодец этот Тумэр! Самого тайджи не испугался! Она принесла молока и плеснула девять ложек на запад.
Трусливые люди смелы лишь со слабыми да бедными. А от сильного они готовы стерпеть любое оскорбление. Таков был и Пурэв. Он понимал, что смелый сайнэр сдержит свое слово. Вот почему он больше ничего не сказал Улдзи, а, виновато улыбаясь своим беззубым ртом, сел на коня и уехал.
5
Эрдэнэ и Долгор молча сидели в палатке, не зная, что сказать друг другу. Проснулся Бато и, узнав, что у них увели коня, тоже загрустил.
- Что же мы будем делать без коня, папа? - спросил как-то не по-детски серьезно мальчик.
- Ничего, сынок, как-нибудь проживем, - ответил отец и погладил его по голове.
- Не надо плакать! - обратился Бато к матери. Долгор прижала сына к груди и тихо сказала:
- Не везет нам. - По ее щекам потекли слезы.
В это время к палатке подъехали Бадарчи и Дамдин. Бадарчи был очень сердит. Тумэр словно сквозь землю провалился. Разгневанный надзиратель не щадил никого, кто попадался ему на пути. Его толстый кнут, рассекая воздух, без разбору опускался на спины неповинных людей.
- Что за люди? Выходи! - громко крикнул Бадарчи.
По одежде Эрдэнэ узнал, что к ним подъехало должностное лицо. Боясь, как бы к нему не придрались - ведь он находился в чужом хошуне, - Эрдэнэ сразу вышел.
- Не проходил ли кто подозрительный мимо вас в эти дни? - Кнут Бадарчи держал у холки лошади, чтобы Эрдэнэ видел.
- Видно, кто-то проходил! Ночью у нас увели единственного коня, - тихо ответил Эрдэнэ.
- Эх вы! Не могли устеречь одного коня! Нарочно, что ли, подарили его беглецу? - Бадарчи зло искривил рот в усмешке.
- Что вы! Мы бедные люди, скота у нас нет, вот мы и вынуждены скитаться. А сейчас мы едем в Ургу, чтобы помолиться нашему всемогущему богдо, - спокойно ответил Эрдэнэ.
- Когда у вас увели коня?
- Если б я знал, разве его увели бы? Я сам бы задержал конокрада и сдал вам.
Бадарчи раскатисто рассмеялся и, посмотрев на Дамдина, сказал:
- Слышишь, задержал бы! Какой смелый! Да знаешь ли ты, кто он, этот конокрад? Скажи спасибо, что сам остался цел. Ведь твоего коня увел сайнэр Тумэр! А ты говоришь, задержал бы. - И он снова засмеялся.
Эрдэнэ невольно улыбнулся. Так вот кто увел у него коня! Значит, жив братишка!
- Ну чего скалишь зубы, паршивый пес, чему обрадовался? Он тебе приятель, что ли? - Бадарчи подозрительно оглядел Эрдэнэ. Придется с пристрастием допросить этого оборванца. Надо же на ком-нибудь сорвать злость. А злость так и кипела в груди Бадарчи. Разве теперь Тумэра догонишь? Коли в шкуре ушел, на лошади уж и подавно уйдет. Лови ветра в поле! Придется этого нищего пощекотать бандзой. Надо же найти виновного!
Но Эрдэнэ, смекнув, что дело принимает для него плохой оборот, отшутился:
- Что вы, господин чиновник. Не знаю, как и благодарить небо, что сам-то остался жив.
Бадарчи нахмурил брови. Ну что делать с этим нищим? Забрать с собой? Но с ним так просто не сладишь. Он, видно, не из слабых, сумеет постоять за себя. А этот Дамдин разве помощник? От каждого куста шарахается.