– Но ведь вы сами, Нейл, – сказала Джудит, – подвергаетесь постоянно стольким опасностям… Разве для этого не требуется отвага?
Он улыбнулся, и эта улыбка, как всегда, сделала его еще привлекательнее.
– Ни в коей мере, – мягко заметил он. – Я просто солдат и выполняю свой долг.
Она отвела взгляд и посмотрела в другую сторону. В мостовой зияло несколько ям. Какие-то люди, пользуясь перемирием, заделывали их.
– Алекс сказал бы, что вы ужасающе благородны – достойны своего старого доброго полка, – протянула она.
Чуть помедлив, ее спутник ответил:
– Да, пожалуй, так бы он и сказал. Хотя, возможно, плен кое о чем его и переубедил.
Она бросила на него быстрый взгляд.
– А вы теперь точно знаете, что он в плену? – спросила она.
Он покачал головой в знак отрицания:
– Мы потребовали у буров список всех наших военных, находящихся у них в плену, и известных им имен убитых. Пока они не пришлют его нам, у нас не будет надежных сведений.
Мимо прошел какой-то военный. Он отдал салют Нейлу, и тот, в свою очередь, ему отсалютовал.
– Дело в том, что сведения, которые мы получаем от наших местных связных, настолько разнятся между собой, что мы никому из этих связных не можем верить, – продолжил он, взяв. Джудит под локоть, чтобы перевести через груду развалин, оставшихся после недавнего обстрела. – Мы знаем наверняка, что кто-то из них подослан бурами специально для того, чтобы ввести нас в заблуждение с помощью ложных сведений.
Она повернулась к нему. На ее лице было написано негодование и изумление.
– Но это же ужасно! – воскликнула она. – Речь ведь идет о жизнях людей.
Он снова улыбнулся. На этот раз его улыбка была вызвана ее словами.
– Да, это, как говорится, «не по правилам», но к подобным уловкам прибегают лишь офицеры, которые командуют небольшими отрядами. Старшие офицеры и генералы вроде Жубера стараются в основном придерживаться общепринятых правил ведения военных действий. Не беспокойтесь, Джудит, в свое время мы будем знать о том, что происходило в Ландердорпе во время отступления во всех подробностях.
Они оба замолчали, как бывало всегда, когда бы ни заходил у них разговор об Алексе. Джудит погрузилась в свои мысли.
Последние десять дней походили на причудливый кошмар. Не успела Джудит понять, насколько серьезно больна ее тетя, как объявили войну. Джудит стала свидетелем страшных событий, страшнее, чем она когда-либо могла себе представить.
Очень быстро стало понятно, что британские регулярные части не представляют серьезной опасности для местных фермеров-буров. Последние, благодаря одежде коричневых оттенков, совершенно сливались с вельдом. Кроме того, степь была им знакома как свои пять пальцев, и они, скрываясь за скалами поодиночке, с необыкновенной меткостью стреляли по англичанам, которые, неукоснительно соблюдая все правила военной тактики, обычно передвигались тесным строем. Бурские снайперы в первую очередь стреляли в офицеров, а уж потом, пользуясь смятением лишенных командиров отрядов, разделывались с остальными. Эта уловка всегда удавалась.
Буры проникли в Наталь незаметно, так же, как и чума, неся с собой смерть. Они хвалились, что к Рождеству возьмут Дурбан. А если англичане потеряют этот важный порт, то продовольствие, боеприпасы и армейское подкрепление они смогут получить лишь через Кейптаун. Если же провинция Наталь окажется в руках буров, то их соплеменники в Капской колонии скорее всего тоже последуют примеру своих сородичей и возьмутся за оружие против англичан. Дурбан надо было защитить любой ценой, и туда было послано подкрепление в размере тысячи человек. Исходя из этого, командир гарнизона Ледисмита сэр Джордж Уайт принял решение убрать все заградительные и передовые посты и стянуть все силы в город.
Продолжая свой путь, Джудит вдруг вспомнила, как, выглянув однажды утром из окна, она увидела, что вся улица перед ее домом запружена повозками с амуницией, тележками и телегами, на которых перевозили продукты. Теперь на них лежали ружья, аптечки и коробки, помеченные красным крестом. По мостовой маршировали солдаты, ехали верхом на холеных лошадях уланы и гусары, длинная вереница запасных лошадей, вьючные пони, индийские санитары-носильщики и грумы и, конечно же, длинная процессия сопровождающих лагерь людей.
Гарнизон перемещался в город из Тин-Тауна, оставляя за собой пустые казармы и бараки. Гарнизон входил в город для подкрепления.
Узнав, что в город входит весь гарнизон, Джудит тотчас же бросилась в город. Она боялась за Алекса и. надеялась встретить среди вступавших в Ледисмит кого-нибудь из знакомых ему офицеров.
Но все было напрасно: она ничего не узнала. Да это было и невозможно в такой обстановке: кругом слышались приказы, команды, проклятия, ругательства, перебранки низших чинов и скрип колес.
Ничего не узнав об Алексе, она пошла назад. Мимо нее пробегали люди с пожитками, стараясь обогнать друг друга с тем, чтобы успеть на последний поезд, отходящий на юг.
Гражданские лица, насмерть перепуганные дети и женщины бежали вперед, к железнодорожной станции, обгоняя военных и смешиваясь с ними. В воздухе витал дух исхода. Чувствовалась некоторая паника.
Вспоминая сейчас свое тогдашнее состояние, она понимала, что все эти страхи за судьбу Алекса были на самом деле предчувствием.
Все эти лихорадочные приготовления к встрече противника наполнили ее душу ледянящим ужасом, который держал ее в оцепенении несколько дней. Как только реальная опасность приблизилась и буры стали по-настоящему обстреливать осажденный город, встав у его ворот, все страхи отступили, и Джудит успокоилась.
Сейчас она осознала неизбежность всего происходящего, и ей неожиданно стало легко. Да, она потеряла Алекса, несмотря на всю ее любовь к нему. Да, тетя Пэн серьезно заболела прямо накануне войны. В этом Джудит видела теперь руку провидения.
Она вдруг поняла, что провидение ведет ее своим путем и направляет ее жизнь. Джудит поняла всю нелепость каких-либо жизненных планов, которые теперь казались ей совершенно иллюзорными.
Страх тоже оставил ее – ей даже не было страшно, когда снаряды во время обстрелов города проносились над головой и падали на землю с убийственной методичностью. Заботы по уходу за тетушкой, мысли об Алексе заставляли ее забывать о собственной безопасности.
Она часто задавала себе вопрос: волновался бы Алекс за нее, если бы узнал о ее нынешнем местопребывании? Она была абсолютно уверена, что он думает, что Джудит давно вернулась в Англию.
Она задавала себе этот вопрос, боясь услышать ответ на него. С одной стороны, ей хотелось, чтобы он узнал о том, где она сейчас, и забеспокоился, а с другой – она боялась этого. Боялась, что ему окажется все равно. Если он, конечно, жив.
Она задумалась и снова оступилась, как раз в тот момент, когда подумала о судьбе Алекса. Нейл поддержал ее, и она сохранила равновесие.
Джудит подняла на него глаза и заметила, что он смотрит на нее.
– Вам не следовало бы приходить сюда по такой жаре, – мягко заметил он. – Вам и так достается, пока вы ухаживаете за миссис Девенпорт.
– Да… – пробормотала она, – но… но я на самом деле должна была как-то помочь этим детям. Они, бедные, не понимают, почему их разлучают с их папами, почему отцы остаются тут, а им надо срочно уезжать.
Она помолчала и перевела дыхание.
– Тем более, что в городе остается кое-кто из их друзей, – добавила она. – Нет, это страшно, когда детей касается война.
Джудит замедлила шаги, когда они подошли к бунгало, в котором они с тетей сейчас жили.
– Нейл, вы один из самых ответственных людей, которых я знаю, – сказала она, поворачиваясь к нему. – И я прекрасно понимаю ваши чувства, но… Но вы когда-нибудь пытались встать на точку зрения женщины?
Он внимательно посмотрел на нее, а она продолжила:
– Если бы я оказалась перед выбором: или узнать о том, что осталась вдовой, находясь вдали от опасности, или разделить все опасности и тяготы войны с тем, кого я люблю, – не колеблясь, выбрала бы последнее.