Как будто в ответ на ее мысли вдалеке появилась похоронная процессия. Она постепенно приближалась к Джудит. У тех, кто нес тела, рубахи цвета хаки потемнели от пота. Зато когда они будут возвращаться ночью назад, они не только застегнут наглухо рубахи, но и поднимут воротники. Летом температура по ночам опускалась очень низко.
Джудит прислонилась лбом к столбу, поддерживавшему навес, и ей вспомнился солнечный день в Ричмонде, окно, из которого она смотрела на зеленый весенний пейзаж.
Да, тогдашняя Джудит Берли была совершенно иной девушкой. Она искала приключений, мечтала о какой-то идеальной любви и хотела уехать из дому. Как раз в этот момент и явился сэр Четсворт Рассел, чтобы предложить ей брак со своим сыном.
Она вздохнула. Как изменилась с тех пор эта самая Джудит Берли! Как много уроков преподнесла ей за это время жизнь! И прошло-то с тех пор не так много времени, а сколько всего она узнала…
Алекс заставил ее понять, что жизнь вовсе не всегда радостна.
Война открыла ей истинную человеческую природу, не спрятанную под шелухой общепринятых условностей. Теперь Джудит было легко представить, какой она казалась Алексу, и понять, что то, чего он искал, он смог найти лишь в этой девушке с бурской фермы.
Мимо нее прошла траурная процессия. Она невольно содрогнулась, глядя на прикрытые байковыми одеялами тела покойников. Слава Богу, Алекс сейчас в безопасности в Претории.
– Джудит! – позвал ее усталый голос из дома.
Она оглянулась и пошла в дом.
Миссис Девенпорт деловито собирала вещи, которые в беспорядке были разбросаны вокруг ее постели. Когда племянница вошла в комнату, она подняла голову и посмотрела на нее.
– По-моему, мне пора отсюда уйти, – устало и печально произнесла она. – Скоро сюда придет мистер Форрестер, и у меня нет ни малейшего желания предстать перед ним беспомощной калекой, которая не может без посторонней помощи даже перебраться с одной кровати на другую.
– Не говори глупости, тетя Пэн, – укоризненно произнесла Джудит. – Нейл знает, что у тебя был удар, благо сам посылал за доктором, разве ты не помнишь? И он вовсе не подумает, что ты – назойливая симулянтка.
– Да, я ведь и забыла, что это он вызвал доктора, – сказала миссис Девенпорт. – Тем не менее я думаю, что бедный мальчик слишком много видит больных и калек, чтобы еще я мозолила ему глаза.
Джудит знала, что с тетей спорить бессмысленно и потому спросила у тети, что ей надо взять с собой в спальню из вещей.
– Ничего, – сказала миссис Девенпорт.
– Ничего?
– Джудит, – проворчала тетя Пэн, – зачем мне писать письма, которые все равно невозможно отправить, и как можно читать, когда по книге и по твоей руке без конца ползают мухи? Стоит ли начинать рукоделье, если знаешь, что тебе не хватит шерсти для того, чтобы его закончить?
На этот вопрос был только один ответ, но Джудит не смела его произнести. Она, сколько могла, пыталась развеять тетино уныние, прибегая для этого даже ко лжи, ломала голову над новыми развлечениями для тети и старалась не выходить из себя. С матерью ей было легче: помассировать лоб, подать флакон нюхательной соли, задернуть окна и посидеть в комнатке больной – вот и все, что требовалось от Джудит. Ее тетушка, напротив, не желала болеть и ни от кого не принимала жалости. Часто тетушкино поведение оказывалось последней каплей в чаше терпения Джудит, и, если бы не Нейл Форрестер, ей приходилось бы находить утешение в слезах.
– Что же ты будешь делать, когда меня тут не будет? – терпеливо сказала Джудит. – Вечер ведь длинный, тебе нужно какое-нибудь занятие.
Она взяла тетю под обе руки и медленно переложила ее на кресло-качалку, а затем повезла в спальню.
– Девочка моя дорогая, – с печальной улыбкой сказала миссис Девенпорт, – я проведу этот час, наслаждаясь благословенной тишиной, как обычно. А затем, после ужина, к нам обещал зайти поболтать полковник Роулингс-Тернер.
– Очень мило с его стороны, – довольно ехидно заметила Джудит. – Учитывая, что ты постоянно с ним ссоришься, можно только поражаться тому, с каким упорством он продолжает приходить для того, чтобы ободрять тебя.
– Ободрять меня?! – воскликнула миссис Девенпорт. – Нет, вы только послушайте, что она говорит!
– Мне теперь ясно, что ты совершенно не понимаешь в чем дело. – Разве ты не понимаешь, что старший офицер, когда ему трудно, должен непременно иметь у себя под рукой послушного мальчика для битья? Знаешь, ведь полковника называют «стариной Болингом-язвой»?
– Да, Нейл говорил мне об этом.
– Мистер Форрестер и остальные подчиненные Тернера получают от него много шпилек – язык у него острый. Но все же он не может переступить через определенные границы. А мне он может говорить что угодно. Все его раздражение, все его дурное расположение духа выливаются в тираду, на которую я, в свою очередь, отвечаю. Он может при мне говорить гадости про кого угодно, обсуждать и ругать приказы своего начальства, чернить чью угодно репутацию, будучи уверен, что я никому это не расскажу, – и у тетушки Пэн загорелись глаза. – Я ведь не могу встать и уйти, так же как и рассказать кому-нибудь в городе о том, что он мне говорил. Да, Джудит, я превосходный мальчик для битья! Бедняга приходит не для того, чтобы подбадривать меня, а для того, чтобы самому воспрянуть духом!
– Понятно, – проговорила Джудит. – Тогда почему же он уходит отсюда всегда с трясущимися усами и красным лицом?
Тетя Пэн улыбнулась:
– Тебе пора уже знать, что мужчины с сильным характером не выдают своего гнева и не дают себя утешать. Они же такие упрямцы! Поэтому, чтобы они могли дать этому гневу выход, нужно обратить его с его настоящей причины на себя самое! Невозможная, вредная, всех поучающая старуха – прекрасная для этого мишень. Нельзя обращаться с мужчиной как с ребенком, кроме как в том случае, когда он в ужасном расположении духа. Утешай его до последнего. Но во всех прочих случаях позволяй ему чувствовать себя неприступной крепостью, всесильным существом.
Нил Форрестер пришел вскоре после того, как миссис Девенпорт устроилась у себя на постели, но Джудит была еще не готова его встретить. Она бросилась к двери.
– Что, уже так поздно? – воскликнула она, поздоровавшись с ним. – Наверное, наши часы отстали.
Он выглядел мрачно, как и все эти дни.
– Да нет, – сказал он. – Просто я пришел пораньше. Нам придется перенести концерт. Сегодня утром снесло снарядом стену зала, где собирались его проводить. Все разочарованы. Да вы и сами понимаете!
Теперь Джудит и еще нескольким сотням уставших от осады людей предстоял еще один скучный вечер.
– Разве нельзя натянуть вместо этой стены брезент?
– Да-а, – протянул задумчиво он. – Конечно, это можно сделать, но пианино разбито. Мне очень жаль, Джудит, но ведь даже такой ангел, как вы, не может устроить фортепьянный концерт без фортепьяно.
– Но я не могу разочаровать всех этих людей… – растерянно проговорила она. – Нужно что-то придумать…
Он устало улыбнулся:
– У меня есть банджо, но я так на нем играю, что, послушав меня, все скорее побегут из города.
У Джудит промелькнула какая-то мысль.
– Подождите, Нейл! – сказала она. – Но ведь пианино есть у миссис Байвотерс. Смогли бы вы устроить так, чтобы его перенесли в зал?
– Джудит, вы не продумали то, что вы предлагаете… Старый Байвотерс совершенно не заинтересован в поддержании духа горожан. Он продает яйца по четырнадцать с половиной за десяток, в то время как другие продают их по тринадцать шиллингов. Ему только бы вытянуть из человека последний пенни – а остальное его не касается. Если он против того, чтобы буры вошли в Ледисмит, так это только потому, что он с этого не получит ни пенса.
Она улыбнулась и взяла его за локоть:
– Но пианино-то принадлежит не ему, а миссис Байвотерс, которая вместе со мной входит в состав школьного комитета. Когда мужа нет рядом, она совершенно другой человек. Стоит только посмотреть, как она ведет себя с детьми! – Она была уже на пути в свою комнату. – Подождите, Нейл, накину шаль, и мы вместе зайдем к ней. Я готова поручиться, что она одолжит нам пианино. Ваше дело – поддерживать беседу с этим скрягой Байвотерсом, пока я буду договариваться с его женой. Если она даст свое согласие, то он не сможет ничего сделать, когда шестеро здоровых солдат придут за пианино. Зато, когда ему придется забирать пианино из клуба самому, это ему будет хороший урок!