Дмитрий Николаевич пожал плечами.
— Ну, понятно, малость полысел, усы отпустил… И седина пробилась, — усмехнулся Кравцов.
В наступившем молчании они разглядывали друг друга.
— Нет, — сказал Дмитрий Николаевич. — Не помню. — Ему было неловко перед ними. Он походил по комнате и, остановившись возле Кравцова, сказал: — Давайте попробуем по принципу «горячо» или «холодно». Глядишь, найдем что-нибудь.
— Разумно, — оживилась Зоя Викторовна.
— Спрашивайте, — предложил Дмитрий Николаевич.
— Вы жили в бараке или землянке? — начал Кравцов.
— В бараке.
— В пятом? — Кравцов застыл в ожидании.
— Да.
— Прекрасно! — обрадовался Кравцов. — Там проживали две артели: землекопы и коновозчики-грабари.
— Правильно. Я был у землекопов.
— Ваш артельщик… кажется, Мухин.
— Нет, другой.
— Махалкин… Макарцев, Махоркин… — вспоминал Кравцов.
— Мухоркин, — вырвалось у Дмитрия Николаевича. — Горячо?
— Он! Точно, Мухоркин! А помните, у вас однажды драка была?
— Погоди, Родион, — остановила жена. — Если про драки, то весь вечер потратим. Сколько их было!
— Чаще грабари давали волю рукам, — заметил Дмитрий Николаевич.
— Тогда не просто драка началась. То вражья сила голову подняла. — Кравцов посмотрел в окно, где желтели, золотились вечерние огни. — Этот случай не помните? — обернувшись, спросил он.
— Когда склад горел и новый жилой дом?
— Это позже произошло. Я помню… Вода была за километр. Протянули рукава, а они порезаны… Только о другой драке речь. Меня били. Смертным боем.
— Принесли в санпункт, весь в крови, я глянула и решила: «Не жилец», — вставила жена.
Дмитрий Николаевич ждал, когда же Кравцов опять заговорит о Митьке Ярцеве, но тот почему-то все оттягивал, поглядывая на жену. А самому Дмитрию Николаевичу вспоминались только пьяница Каланча и избитая молоденькая медсестра.
Кравцова неожиданно поднялась, подошла к Дмитрию Николаевичу. В ее глазах блестели слезинки.
— Вы узнали меня? — спросила она.
— Нет… — Дмитрий Николаевич покачал головой.
— Это была я. Медсестру помните? Никогда не думала, что встретимся. Я тогда возненавидела вас. Никто не заступился. Вы помните?
— Помню.
— Простите, профессор…
Минутное молчание воцарилось в комнате.
Чтобы преодолеть неловкость, Дмитрий Николаевич обратился к Кравцову:
— Вы сказали, что тому парню… Митьке Ярцеву вы чем-то обязаны… Что же произошло? Расскажите.
— Хорошо, — согласился Кравцов. — Постараюсь поподробней. Я тогда был секретарем партячейки третьего участка. Сами знаете, в первое время трудности быта осложняли работу, вызывали недовольство. В первую очередь у сезонников. Вы помните, работали у нас всякие люди — и раскулаченные элементы, и уголовники, и артельные шабашники. За одно лето состав строителей сменился четырежды. И любой наш промах мог дать повод для провокации. В тот день из-за промашки заведующего в столовой не хватило обедов. И хулиганы стали бить посуду, орали: «Бросай работу! Нас обманывают!» Когда я и Лещев — он был председателем постройкома участка — прибежали в барак, то сразу услышали: «Бей их!» Я крикнул: «Тихо! Сейчас обо всем поговорим!» В ответ — пьяная ругань. Нас окружили, стали кричать: «Расценки не подымете — уйдем! Все артели уйдут!» И опять кто-то заорал: «Хватит митингов, бей их!» Гляжу — схватились за поленья. Какой-то пьяный бородач командует: «Ату их!» Сзади ударили, кто-то навалился на меня. Лещеву удалось вырваться, он побежал за помощью.
Меня стали бить… Сколько прошло времени, не помню. Но вдруг слышу крик: «Стойте, сволочи! Не троньте его! Стойте! Иначе сожгу! Всех сожгу!» Уже потом, в больнице, я узнал подробности. Какой-то парень из землекопов схватил бидончик с бензином, — бидончик всегда был возле печки для растопа сырых дров, — и облил бородача. Зажег коробок спичек и приказал: «Отпусти его! А то — спалю!» Бородач отпрянул. Парень поднял меня и вытащил на улицу. К нам уже бежали люди. Вот этот парень и был Митька… Кажется, по фамилии Ярцев.
По озабоченному лицу Дмитрия Николаевича было видно, что эта история ему неизвестна.
— Нет, — сказал он. — Простите, не припоминаю… А может, был другой Митька и тоже Ярцев?
— В одном бараке-то? Да мы бы знали, что есть однофамилец. Я потом заходил, расспрашивал. Но парня того не застал. Куда-то он перешел на новое место. Смотрю сейчас на вас — вроде тот самый…