— Скажите, сколько проколов подряд выдерживает хороший пилот? — перебил меня академик Ишер.
Он глумливо оскалился и… ограничил моё восприятие, как это любил делать Локьё. И стал наблюдать мои попытки вывернуться, а не вырваться. (Вырвался бы я легко, до Локьё врачу было как до Э-лая пешком).
К неудовольствию академика, я сумел высвободиться, не причинив ему вреда, и отрезал:
— Пилоты проходят серьёзную подготовку.
— Дорогой капитан, — наклонился ко мне желтокожий и улыбчивый Вэн Чим Ун. (Имена висели над гостями на голобейджах). — Мы тоже опытные путешественники, нельзя ли нам избежать этих глупых формальностей? Каждый из нас прекрасно знает свои уязвимые места и возможности собственного мозга. Я сам в состоянии решить для себя…
Ишер перебил:
— Капитан просто не компетентен, Вэн. Его осторожность была бы смешна и подозрительна, если бы мы не знали, что он просто удивительно далёк от нормального этикета…
Академик опять попытался втянуть меня в ментальную связку, но я успел вывернуться. К несчастью, такие намерения были не у него одного.
Что-что, а головная боль мне сегодня была обеспечена. Я видел, что остепененные медики не желают терять время на подготовку к прыжку и проводить его в беспамятном горизонтальном положении.
Раз уж они решились лететь на Кьясну на боевом имперском крейсере, то планировали шаромыжиться по кораблю, пугать моих людей, пить спиртное и развлекать себя впечатлениями перед тяжёлой опасной работой. Полёт был для них стрессом, и бонусом они решили получить развлечение.
— Я думаю, это тот случай, когда установленные правила только мешают качественному выполнению услуг по перевозке! — рявкнул второй истник, Укко Сстерос-Марк. — Я не нанимался болтаться здесь, как бревно! — Гнев нафабрил его усы и трансформировал их обладателя из лысой лошади в моржа.
В зале зашумели и заголосили. Всем хотелось заявить о самостоятельности, но наплыв эмоций только подтвердил мои опасения о том, что любая нештатная ситуация превратит это научное сборище в неуправляемое стадо ослов.
Нужно было как-то обуздать медбратию, но без скандалов и травм. Как?
Я огляделся по сторонам. Плохо было то, что ни я, ни присутствующие не были специально обучены для поединков воли. Медики давили на меня как придётся, и точно так же мне приходилось сопротивляться этим атакам.
А среди общей массы кретинов бултыхались два признанных истника, пока весело наблюдающие за энергетикой процесса, но тоже не настроенные принимать меня всерьёз, а уж тем более помогать.
Я же не имел сейчас права даже на подобие ЧП. Мало того, что имперское судно будет перевозить медицинскую элиту Содружества, что само по себе путешествие по лезвию, но ещё и место действия — Кьясна. Планета, конфликт в атмосфере которой, чуть не стал началом войны.
Война здесь могла вспыхнуть ещё сорок пять лет назад. Но мы сжали зубы. И эти сорок пять лет как-то прошли, чтобы в отголосках аукнуться сейчас.
Я обязан доставить всех живыми и невредимыми, чтобы энергетически закрыть эту блуждающую дыру. Чтобы между нашими мирами больше не маячил Эскгам. Чтобы военная провокация сгладилась в памяти людей до недоразумения.
— Господа, — начал я тихо, зная, что автомат сам сообразит, до какой степени усилить голос. — Вы понимаете, что прежде всего я на службе? Я дал обещание эрцогу Локьё доставить вас в целости и сохранности. Мы находимся в состоянии перемирия, и любая случайность с вашим здоровьем может обойтись нашим мирам крайне дорого…
Похоже, я что-то не то сказал. Потому что отреагировали на мою фразу с точностью до наоборот.
Гул недовольства усилился, пропорционально ему возросло и давление на меня.
Медиков возмутило моё недоверие к их талантам попадать в неприятности?
Я оглянулся на истников. Академик Ишер «поймал мой взгляд», расплылся в улыбке, слился чувственно с общемедицинским волевым посылом и развернул его передо мною единым фронтом.
Я только и успел подумать: «Сволочь…» Но сказать ничего не смог, потому что из дыхания он меня выбил напрочь.
Перед моими глазами раскручивалась воронка непроглядной черноты. Я мешкал, не желая агрессивно противостоять психическому насилию, но и не умея иначе.