— Круг — это девять… — раскрылась мне навстречу Данини.
Она закончила фразу, но губы остались разомкнуты, словно бы девушка что-то забыла договорить. И хотела, чтобы я сам закончил.
Данини уставилась на меня. Вошла мне в глаза, в уши, под кожу. Казалось, я даже слышал, как сокращается её сердце. Или это кровь стучала в ушах?
— Все рядом, — спас меня голос Кераи, и я выплыл в каюту по нему, как по ниточке. — Не нужно после обеда. Мальчики уже идут сюда.
— Мы давно ждём вопросов… — последняя фраза Данини опять повисла в воздухе, словно бы недосказанная, но я уже боялся смотреть на неё, и на крючок не попался.
Дверь с готовностью зевнула и выплюнула медика из людей Мериса. Медика звали Исаак Ривен, и эйнитом он точно не был. Скорее очередным сектантом. Может не явным, но наследственным.
Я поморщился. Дерен со своей боргелианской сектой, эйниты, евреи…
Следом за медиком вошли сразу двое из храма — Эесси и Пауль.
Эесси — совсем мальчишка на вид, тощий, с глазами в пол-лица. Я знал, что ему тридцать пять, но на вид можно было дать и на десятку меньше.
Пауль был строгий и хмурый, ему сравнялось сорок, и по нашим меркам он был вполне уже адекватный пацан. С ним я бы поговорил, но с девчонками…
А потом — как гром среди ясного неба — остальные эйниты ввалились группой, и во главе я увидел Тоо.
Меня снова обожгло каким-то мерзким предчувствием. Как в первый раз, когда я увидел его на своём корабле.
Не знаю почему, но я был уверен, что Тоо не решится на эту проклятую экспедицию. Что Айяна не отпустит его.
Я успел увидеть только девушек, а потом улетел к Мерису.
Когда вернулся на «Персефону» от комкрыла, то не стал даже вникать, кого из эйнитов занесло к нам звёздным ветром. Было поздно, я зверски хотел спать.
Утром, когда мне доложили, что Тоо прилетел и хочет поговорить со мной, я буквально вздулся от гнева.
Слишком много гормонов бродило по организму туда-сюда, и они, наконец, ударили в мозг.
Мир сузился до коридора в бездну. Гнев был готов выйти из меня, лишь внешнее давление ещё мешало ему. Но я чуял: сейчас стены рухнут, и я обрету Вселенную моей ярости!
Тоо уже стоял в дверях капитанской. Он шагнул вперед и встретился со мною глазами, пытаясь перехватить пневмопоезд.
Его лицо загородило мне мир, растворило меня.
Стены поплыли, но скорость восприятия продолжала нарастать. На нас неслась смазанная до мутной звездной каши космическая бездна, словно мы разгонялись в пространстве сами, без корабля. И время готово было пожрать нас, беззащитных при коверкающих его скоростях.
В релятивистской физике время тянется вместе со светом, в нашей — время присутствует, как сумма расчетных векторов. Если речь идёт о скоростях, близких к световым, учитывается сразу три вектора.
1. Время равноускоренное, направленное согласно сумме ускорений корабля, оно же биологическое, и оно же время износа.
2. Время тёмное, аналогичное в движении вектору тёмной энергии.
3. Время возврата, направленное обратно направлению поступательного движения.
Вот из трех этих координат и рождается время, текущее вокруг корабля, приближающегося к скорости света. И сейчас я, похоже, сам создавал подобную временную петлю.
Мы с Тоо уже задыхались от напряжения и готовы были сдохнуть в переплетениях силовых линий, но я не в состоянии был расслабиться, а он — уйти с моего пути.
И… И… вдруг я ощутил на шее что-то горячее, и у меня появилась шея!
А потом почувствовал руки, поглаживающие по плечам, теплые, щекотливые, прошибающие током прямо в пах…
Реальность извернулась во мне, и я увидел руки у себя на груди.
Оказалось, что вместе с Тоо пришли две девушки. И блондинка Данини, увидев, что я завис в стазисе ярости, зашла мне за спину, прижалась грудью к спине и обняла.
Когда я пришёл в себя, она дышала мне в шею и поглаживала так, что меня скололо иголками всего.
Я отшатнулся, схватился за воротник, лихорадочно застёгивая единственную пробоину во мне — самую верхнюю пуговицу.
В горле было сухо и горячо. Я давился распухшим языком.
Тоо рассмеялся.
— Давай поговорим один на один, — сказал он.
И мне оставалось лишь согласиться.
Нет, я не поменял своего отношения к ситуации. Я не хотел видеть на корабле Тоо. Не хватало мне ещё рисковать единственным человеком, в котором текла кровь моего друга.
Но я понимал, что не смогу выпроводить его с корабля малой кровью, разве что связать скотчем?